Площадь диктатуры

- Сходите в туалет. Похоже, у вас начинается, - посоветовала медсестра и протянула стакан воды, чтобы запить сразу несколько таблеток. Она оказалась права, и Лариса обрадовалась, что больше не надо тревожиться. То ли от этого, то ли подействовали таблетки, но боль утихла, осталась только глухая тяжесть в висках и затылке. Лариса даже решила не тратиться на такси и поехала на автобусе.

Было около девяти, когда она добралась до дома, рассчитывая проверить у сына уроки и самой уложить его спать. Поднимаясь на лифте, Лариса почувствовала, как снова заболела голова, и стала вспоминать, куда положила коробку с лекарствами.

Еще на площадке она услышала музыку, а когда открыла дверь, в лицо шибанул табачный дым.

- Посмотри, кто к нам приехал! Мы тебя с обеда ждем, последнюю надежду потеряли, - пытаясь обнять жену, сказал Николай.

Лариса ловко повернулась и вместо поцелуя сбросила ему на руки намокшее мокрым снегом пальто. На столе в столовой громоздились остатки закусок вперемежку с использованной посудой; две бутылки были чуть тронуты, но еще две пустых стояли на полу.

- Вот и дождались, - любезно улыбнулась Лариса Никифорову, который пытался встать навстречу, но либо не слишком хотел, либо уже совсем не мог стоять на ногах. Он выглядел постаревшим и обрюзгшим до неопрятности.

- Тыщу лет вас не видела. Надолго к нам из столицы? - спросила она, садясь напротив.

- Вот, Николаю рассказывал о крутых виражах. Ушел я из ЦК, теперь генеральный - только не секретарь, а директор советско-австрийского совместного предприятия. Торгую нынче, торгую! Родину продаю! Меняю Отечество на твердо-зеленые и свободно конвертируемые. А ведь мог стать и Генеральным секретарем! Помнишь, Николай, как мы мечтали до верхушки добраться, власть взять?

- Было такое, - улыбнулся Волконицкий, - но еще не вечер. Какие ваши годы Роман Палыч?

- Нет, брат Николай, в одну реку дважды не ступишь. Да и течет вода у той реки уже не туда, куда велят большевики - сердцем это чую, потому и ушел. Ведь не так идем и не туда. И все знают, что не туда, а куда никто не знает...

- Помните на Съезде какой-то депутат сказал, что политика Горбачева, похожа на самолет: с аэродрома взлетел, а куда лететь и где садиться пилотам не сказали? - спросил Волконицкий.

- Верно сказал, - согласился Никифоров. - Но по части самолетов тут специалист есть. Пусть Лариса рассудит.

- О чем? - спросила она, прикрывая ладонью рюмку. Она уже выпила целый бокал сухого вина, и от запаха водки вновь подступила тошнота.

- Как о чем? О самом нашем главном. Куда летим, зачем летим, и на что сядем? - чуть запинаясь, объяснил Никифоров.

- На что? Ясное дело - на... Не при женщине будет сказано! - вставил Николай.

- Какая она тебе женщина? Она твоя жена. Мне б такую - полгоря бы не знал! - насупившись, возмутился Никифоров.

- Я лучше расскажу из сказки, мы недавно с Мишей читали, - примиряюще сказала Лариса.

- Он уже спит. Мама его в своей комнате уложила, от нас подальше, сказал Николай.

- Это о том, как Алиса заблудилась в лесу. Шла, шла - и спросить не у кого. И вдруг увидела Кота, сидящего на ветке.

- Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? - обрадовалась она,

- А куда ты хочешь попасть? - вопросом на вопрос ответил Кот.

- Мне все равно... - сказала Алиса.

- Тогда все равно, куда идти, - заметил Кот.

- ... только бы куда-нибудь попасть, - пояснила Алиса.

- Если хочешь куда-нибудь попасть, то обязательно попадешь. Только нужно долго идти, - сказал Кот.

Мужчины выжидающе молчали, ожидая, что дальше. Наконец Никифоров засмеялся и поднял рюмку:

- Какая же у тебя, Колька, жена! Умница! До чего жаль, что дураку досталась. Да, не обижайся, я же любя. Рядом с такой женщиной мы все дурак-дураком и лопоухие. За тебя, Ларисочка! Как, Николай, в твоей песне поется? Пусть же вечно будешь ты прекрасной, пусть же вечно ... Тьфу, забыл! Ну и черт с ним, и так все ясно...

- Подождите, я с вами, - сказала Лариса, налив себе еще вина.

- Это настоящее "Шабли", мне фирмачи из Франции ящик доставили на пробу, - пояснил Никифоров.

Вино было прохладным, с чуть ощутимой кислинкой.

- Похоже на наше, грузинское, название забыла, - маленькими глотками выпив до дна, сказала Лариса.

- Севрюжинкой закуси, очень хорошая севрюжина. К водочке хороша с хреном, а к этому - без всего, чтобы рыбью нежность не испортить, неприятно причмокнув, сказал Никифоров.

- Вы тут без меня, я пойду чай поставлю, - поднимаясь, сказала Лариса

- В холодильнике - торт и пирожные. Успели в "Астории" заказать. Смотри, не копайся. Недолго! - сказал вслед ей Волконицкий.

Заглянув в зеркало, Лариса заметила, что на щеках выступил румянец, а головная боль совсем прошла. Она попудрила лицо и решила остаться в форменном костюме. Переодеваться на час-полтора очень не хотелось. Вдруг она вспомнила Горлова, как он целовал ее, и стало жарко. Но мысль была мимолетной, как облачко от пульверизатора и тут же забылась.