Площадь отсчета

Люди узнавали его, кричали «ура», усиленно кланялись в ноги, но долго бездействовать было нельзя. Николай помахал толпе рукой в белой перчатке. Опять «ура», кидание шапок в воздух. В задних рядах отдельные выкрики «Ура Константину!»

Он медленно расхаживал вдоль караула. Свита за это время увеличилась, пришел принц Евгений, в ботфортах, в полевом мундире, встал рядом, Николай благодарно кивнул ему. Кузен был старый вояка, прошел Бородино, только теперь подагра его скрутила — а вот смотри, держится молодцом. И тут появился Милорадович. Генерал был пеш, с одним только адъютантом, и шел скоро, почти бегом, так что шпага далеко отлетала от левой ноги при каждом его шаге. При этом мундир на нем был расстегнут, орденская андреевская лента перекручена, галстук торчал наружу, полуоторванный воротник висел на честном слове. Да и адьютант показался Николаю изрядно помятым.

— Что скажешь, генерал?

Это был реванш. Таким ли был Милорадович еще несколько дней назад — страшно подумать! Тогда он мог угрожать, намекать, дурить мне голову. А теперь кто ж тебя за воротник оттаскал?

— Сеlа vа mаl; ils marchent au Senat, mais jе vаis leur раrlеr! — задыхаясь, выпалил Милорадович. — Плохо дело, они идут к Сенату, но я буду с ними говорить!

Ну вот и парламентер нашелся.

— Ступай, Михаил Андреевич, — холодно ответил Николай по–русски, — но учти, что ты отвечаешь передо мною за порядок в столице… Возьми с собой, кого считаешь нужным, и подтянись, — добавил он вполголоса. Только в этот момент Милорадович понял, в каком виде стоит перед государем, начал торопливо поправлять на себе ленту и галстук, потом как–то потерянно махнул рукой и пошел прочь. Башуцкий щелкнул каблуками и припустил за ним.

— Убежал от девицы и штанов не застегнул, — хихикнул по–французски кто–то из свитских. Как же тонко эти люди чувствовали слово «опала»! Николай недовольно покосился на шутников, и лица моментально приняли должное выражение. Пока он говорил с Милорадовичем, толпа увеличилась вдвое. Пожалуй, нельзя было игнорировать ее более. Он улыбнулся и взмахнул рукою в знак того, что хочет говорить.

— Государь, государь император, — словно шелест пронесся по толпе, — царь–батюшка! И снова где–то отголосок: «Константин!» Или показалось?

— Брат мой Константин Павлович отрекся от престола и своею волею передал его мне, — начал Николай. Толпа волновалась, гудела, разбухала на глазах. Вернувшийся из казарм Бенкендорф стоял совсем близко, внимательно рассматривая первые ряды. Мало ли у кого пистолет за пазухой.

— А вы о манифесте моем известны? — неразборчивое гудение.

— Читали? — опять гудение.

— Есть ли для меня копия? — командным тоном бросил в толпу. Люди задвигались, наконец кто–то протянул ему листок. Николай начал читать в слабой надежде, что удастся выиграть время. В какой–то момент стало тихо. Он стал читать медленнее, тише — шеи вытягивались, он увидел, что слушают, начал отступать от текста — слушали еще внимательнее. Во время речи он собрался с мыслями — на Сенатскую, так на Сенатскую. После появления генерала Милорадовича в столь плачевном виде надежды на то, что он наведет порядок самостоятельно, было мало. Он как раз закончил свою речь, попросил людей надеть шапки (ура государю императору!) и обернулся в сторону дворца. О счастье, к нему спешил дежурный генерал Стрекалов — Преображенский первый батальон был готов! Николай впереди свиты, которая терпеливо проталкивалась вслед за ним, пошел прямо сквозь толпу к батальону, который был выстроен спиной к комендантскому подъезду. Преображенцы лихо отдали честь, он прошел по фронту — красавцы, ничего не скажешь.

— Ну что, молодцы, присягали, значит, пойдете за мной, куда велю?

— Рады стараться! — громко, до звона в ушах, грохнул батальон.

— К атаке в колонну, первый и осьмой взводы, в полоборота налево и направо!

Он вел их левым плечом вперед мимо заборов стройки министерства финансов к углу Адмиралтейского бульвара. На бульваре остановились — батальонный сообщил, что ружья не заряжены, пришлось остановиться и заряжать. Тогда же привели ему лошадь. Он вскочил в седло и, оглядевшись, заметил (зрение у него было острое) у здания Главного штаба полковника Сергея Трубецкого, имя которого было упомянуто в донесении Аракчеева о заговоре. Полковник, казалось, выглядывал из–за угла. Значит, так оно и есть. Трубецкой — какая досада…

КОНДРАТИЙ ФЕДОРОВИЧ РЫЛЕЕВ, 11 УТРА