Площадь Согласия. Книга 1

Тамара же продолжала рыдать так, как не делала этого ни до, ни после. Словно все скопившиеся за последнее время слезы наконец-то нашли выход и обрушились соленым водопадом. Лена, впервые увидевшая такое от «железобетонной» соседки, посматривала на нее с опаской. Спустя полчаса она накапала в стакан тройную дозу валерьянки, заставила ее выпить и уложила в кровать. Очень вовремя: в дверь постучали уставшие дожидаться Тамару приятели. На ходу придумав для Крапивиной разыгравшийся приступ мигрени, Ленка выпроводила их за дверь, дождалась, пока, продолжая все реже вздрагивать, соседка задремала, закрыла дверь на ключ и поспешила на этаж ниже. Надо было срочно поделиться с Пашкой всем, что она услышала.

…Наутро весь институт гудел, как растревоженный улей. Везде — в аудиториях, в коридорах, в туалетах — обсуждалась одна-единственная тема: драка между студентами пятого курса строительного факультета Алексеем Радченко и Александром Филевским. Пикантной подробностью, передаваемой из уст в уста, было то, что свидетелем разборки оказался сам декан факультета. Как поговаривали, когда он попробовал разнять драчунов, ему здорово досталось. Говорили и о том, что отчисление пятикурсников — дело решенное: под готовым приказом не хватало лишь подписи вернувшегося утром из Москвы ректора. По тем же слухам, в Первопрестольной решалась его судьба: возраст-то давно пенсионный.

Тамара узнала о драке одной из первых. Рано утром Ленка шепотом поведала ей все подробности того, что случилось на пятом этаже: и о сломанной мебели, и о разбитых стеклах. Пытаясь успокоить Тамару (а заодно и свою совесть, так как все, что стало известно Пашке, автоматически передалось Алексею), она говорила о том, что конфликт между ребятами зрел давно… К счастью, об истинной причине драки, то есть о том, что случилась она после того, как Филевский пытался изнасиловать студентку второго курса Тамару Крапивину, знали единицы и благоразумно предпочитали помалкивать.

«Если его выгонят из института, я тоже здесь не останусь», — вдруг осознала Тамара и лихорадочно принялась искать выход из безвыходной на первый взгляд ситуации. Несмотря на принятую накануне изрядную дозу валерьянки и недолгое оцепенение после Ленкиного рассказа, мысли скакали как бешеные. Сначала ей пришло в голову пойти в деканат и заявить, будто во всем виновата она, но вовремя сообразила, что это не поможет и сама она запросто может оказаться третьей в списке на исключение. И тут ее осенило: «Дядя Женя! Только он со своей должностью сможет чем-то помочь. Надо успеть, пока не подписан приказ!» Дождавшись перерыва, Тамара бросилась на улицу к телефону-автомату.

На счастье, Евгений Иванович оказался на службе. Выслушав сбивчивый монолог племянницы, он договорился о месте встречи, приказал подать машину и через пятнадцать минут подъехал к закрытому на зиму кафе у института. Тамара села на заднее сиденье и многозначительно посмотрела на водителя. Поняв ее без лишних слов, Куприянов попросил шофера немного прогуляться и, повернувшись к ней, строго произнес:

— Честно и по порядку. Только тогда я отвечу — смогу ли помочь.

Глядя прямо в строгие глаза заместителя начальника областного УВД, Тамара начала с памятного весеннего заплыва и, не таясь, рассказала ему о своих отношениях с Радченко очень многое. Естественно, постаралась исключить подробности, выставлявшие Алексея в неприглядном свете. Закончила она свой рассказ вчерашней неудавшейся попыткой изнасилования и тем, что вступившегося за ее честь Алексея собираются выгнать из института.

— Я люблю его, дядя Женя, — расплакалась она на последних словах.

— Когда возвращается ректор? — непроизвольно сжав кулаки, уточнил Евгений Иванович.

— Уже вернулся… Московским поездом.

— Поехали, — опустив стекло, коротко бросил он водителю и, повернувшись к племяннице, кратко предупредил: — Будь готова к тому, что придется при всех рассказать о вчерашнем инциденте. Конечно, я попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, но на всякий случай будь поблизости. А теперь выходи: не надо, чтобы нас видели вместе.

Спустя десять минут Куприянов зашел в приемную ректора — он уже знал, как поступит и что скажет. Если его просьба не возымеет силы, что, в общем, было маловероятно, в ход пойдет заявление племянницы. Зная нежелание любого начальства выносить сор из избы (то, что в общежитии имела место попытка изнасилования, могло стоить должности многим), он надеялся решить дело в свою пользу.

Спрятавшись в тупике коридора, Тамара напряженно прислушивалась к звукам: сначала в приемную ректора зашли декан с заместителем, следом, один за другим, постучались Филевский и Радченко.

Прошло немало времени, прежде чем все они стали выходить в обратной последовательности: сначала растерянный Алексей, затем красный как рак Филевский, буквально через минуту за ними затворили дверь и декан с замом. Дяди Жени не было еще около часа. Памятуя, что должна быть неподалеку, Тамара продолжала ждать.