Площадь Согласия

— Бред, — тряхнул он головой. — Полный бред… Какой перечень побед?.. О чем… о чем ты думала? Зачем?

— Уходи, — оттолкнула его Тамара и, стыдливо потянув на себя покрывало, заставила переместиться на край кровати.

— Зачем? — снова выдавил он.

В комнате повисла гробовая тишина. Лишь откуда-то снизу слышались приглушенные звуки музыки.

— Тебя, наверное, ждет внизу девушка. Уходи… Пожалуйста, — не поворачивая головы, повторила Тамара.

— Да никто меня не ждет! — нервно повысил голос Алексей и, несмело коснувшись ее руки, повторил: — Ну зачем? Неужели нельзя было все объяснить?

Вздрогнув всем телом от его прикосновения, Тамара на секунду замерла, затем, завернувшись в покрывало, вскочила, стянула со стула халат, с трудом попала в рукава, на ходу отодвинула защелку, открыла замок и, задержавшись в дверях, спросила трясущимися губами:

— И ты бы поверил?

Громко хлопнула дверь душевой. Машинально глянув на постель, Алексей зацепился взглядом за темное пятно на простыне, оделся, тяжело прошел мимо двери, из-за которой слышался шум льющейся воды, вышел в коридор и побрел к лестнице.

Едва он скрылся в темноте лестничного пролета, как из лифта показалась озадаченная Лялька…

3

— …В шестнадцатом веке Франциск Первый начал собирать коллекцию художественных произведений, которая и стала основой известного на весь мир собрания картин. С тех пор коллекция пополнялась, особенно во времена Наполеона Первого — от всех побежденных наций он требовал в виде дани произведения искусства, — продолжала свой рассказ Инна, широко раскрывая при этом и без того огромные карие глаза.

Миниатюрная фигурка, короткая модная стрижка, простого покроя брючный костюм, классическая маленькая сумочка через плечо, практически без макияжа… Тамара непроизвольно залюбовалась подругой: женщина без возраста — типичная парижанка! Ничего лишнего! Хотя… Пожалуй, именно в минуты вдохновения Инна отличалась от всех парижанок: то, что читалось в этот момент в ее глазах, было присуще только влюбленным.

«И все-таки дуры мы, бабы, — украдкой вздохнула Тамара. — Она не может надышаться на свой Париж, а я влюблена в процесс зарабатывания денег. Нам бы с таким энтузиазмом мужиков любить да детей нянчить, но вместо этого мы придумали себе объект поклонения и неистово ему служим… Хотя почему придумали? Просто больше ничего не оставалось, а так как мы были отличницами и выросли под лозунгом “жить с увлечением”, то и продолжаем увлеченно получать никому не нужные пятерки… И что за чушь в голову лезет?» — тряхнула она головой.

— …На сегодняшний день связь между новыми залами и двором осуществляется с помощью тех пирамид из прозрачного стекла, которые так тебе не понравились, — откуда-то издалека донесся голос Инночки.

— Да ладно. — Тамара равнодушно взглянула на пирамиды через окно. — Я к ним уже привыкла. Только все равно весь этот выставляемый напоказ конфликт эпох лично мне глаз не радует. Пошли дальше. И давай договоримся: Ника и две другие знаменитые дамочки Лувра должны быть последними в нашем списке.

— Ах так! — с вызовом прищурилась подруга. — Да я тебя могу несколько дней кругами водить, и ни одну из этих, как ты выразилась, знаменитых дамочек ты и в глаза не увидишь, хотя они будут находиться за стенкой!

— Все, Сусанин! Молчу! — подняла руки Тамара и рассмеялась. — Узнаю Инночку! Не Кушнерову, не Самсонову, не Тьелон! Я узнаю Инночку Рождественскую! Ура, товарищи! — проскандировала она.

— А я узнаю Ляльку Фунтик, — заметила Инна без особого восторга. — Ладно, неуч, пошли ставить твою первую галочку. А начнем мы с крыла Ришелье, где в цокольном этаже расположена французская скульптура. В экспозиции первого этажа представлены ремесла, а вот коллекция живописи, ядро которой составляют картины фламандских, голландских и немецких мастеров от Средневековья до восемнадцатого века (в том числе Рембрандта и Рубенса), из-за освещения располагается на самом верху. В этом крыле можно также увидеть искусство Древнего Египта, собрание шедевров из исламских стран, отдел Месопотамии. Куда изволите идти?

— Наверх! — подняла указательный палец Тамара и пояснила: — Вниз будет легче спускаться…

Часа через два они вышли к статуе Ники Самофракийской.

— Представь, — Инна гордо подняла голову и, копируя безрукую и безголовую богиню Победы, развела руки в стороны, — не стены вокруг, не эта лестница феодальных времен, а необъятные морские просторы: высокие волны, морской ветер бьет прямо в лицо, за спиной как крылья развеваются одежды, а она смело ведет корабль прямо к победе… Не знаю почему, но я всегда ассоциировала ее с тобой, — опустив руки, как-то виновато улыбнулась она. — С первого мгновения, как только увидела эту богиню.