Площадь Согласия

Почему в тот момент ей в голову пришла такая мысль, она не могла объяснить даже спустя годы. То ли это была подсказка, посланная с небес, то ли сыграли роль детские воспоминания, но бабушка и мамина сестра — вот две женщины, с которыми ей было легко, которые ее любили и не требовали ничего взамен. От них она никогда не слышала слова «должна», могла доверить им свои фантазии… С мамой так не получалось — Антонине Степановне всегда было некогда выслушивать детские бредни.

Стоило Тамаре найти ответ на один из главных вопросов, как она встала, вынула из шкафа дорожную сумку и стала быстро укладывать вещи… Припомнив, что проходящий поезд на Минск должен быть где-то через час, к концу сборов, уже в какой-то дикой спешке, она рванула верхний ящик стола, где хранился паспорт, с грохотом задвинула его обратно, захлопнула дверь и побежала к лифтам.

Как всегда, во время занятий из четырех лифтов в высотном общежитии работали только два. Прождав пару минут, растянувшихся в сознании на два часа, Тамара решила спуститься вниз по лестнице, но, сделав пару шагов, расслышала характерный звук приближающейся кабины и вернулась. Лифт распахнул двери, она не глядя сделала шаг и онемела: прямо на нее смотрели до боли родные глаза. Вот только их обладатель ничуть не походил на прежнего красавца: осунувшееся лицо, мертвенно-бледная кожа, темные круги… Впрочем, и глаза уже были не те, чего-то в них недоставало. Жизнерадостного блеска, что ли? В душе непроизвольно шевельнулась жалость.

Чтобы все это заметить и почувствовать, Тамаре хватило несколько мгновений — двери лифта даже не успели закрыться. Переборов ставшее привычным желание броситься ему навстречу, она вдруг повернулась и кинулась в обратную сторону. Нащупав в кармане ключ от комнаты, толкнула незапертую входную дверь, с ходу попала в замочную скважину следующей двери, попыталась быстро захлопнуть ее за собой, но не успела: содрогнувшись от удара, та отбросила ее в центр комнаты и грохнулась о стенку.

В следующую секунду сильные руки сгребли ее и сжали так крепко, что на какое-то время она вообще перестала что-то соображать и едва не задохнулась от сковавшего легкие спазма. Но стоило объятиям чуть ослабнуть, как Тамара пришла в себя и изо всей силы толкнула в грудь того, кому принадлежали эти руки.

— Уходи! — отскочила она к окну и приняла оборонительную стойку.

Леша виновато опустил голову. Поникшие плечи и висящие вдоль туловища руки-плети дополняли общую картину. Таким она его еще не видела: растерянный, жалкий, беспомощный…

— Уходи! — повторила она, и ее слова прозвучали как угроза.

— Я должен тебе все объяснить, — выдавил из себя Алексей.

— Ты мне ничего не должен!

— Я тебя люблю, — неожиданно услышала она. — Неужели ты не поняла до сих пор?

Раскрыв было рот для очередной гневной реплики, Тамара застыла — слова, долгожданные, желанные слова! Господи, ну почему они звучат именно сейчас? Ведь они уже потеряли всякий смысл…

Почувствовав, как задрожал подбородок, и не в силах больше сдерживать множество разрывавших душу чувств, она медленно осела на кровать, опустилась головой в подушку и заплакала. От невозможности что-то изменить, от обиды, несправедливости, предательства… От того, что ждет ребенка от человека, которого давно любит, но теперь это не имеет значения, потому что есть другая, любящая и тоже беременная от него женщина, и именно на ней он обещал жениться!

Алексей несмело присел рядом, коснулся ее плеча, осторожно оторвал от подушки безвольное, не пытавшееся сопротивляться тело и, зарывшись лицом в волосы, молча прижал к себе:

— Ты была вчера у врача?

— Да, — вытирая ладошками слезы, ответила Тамара. — Не волнуйся. От тебя ждет ребенка только одна женщина.

— Я должен тебе все объяснить…

— Не сейчас. Только не сейчас! — замотала она головой и, решив, что если уж соврала один раз, какая теперь разница, сколько еще придется врать, добавила: — Уходи, я устала и хочу спать.

— Ты поспи, я посижу рядом. А лучше пойдем ко мне.

— Пожалуйста, уйди, — умоляюще попросила она. — Мне нужно побыть одной.

— Хорошо, — не желая усугублять ситуацию, согласился он. — Я зайду через пару часов. Ты только не переживай, все образуется.

— Леша, иди…

— Сейчас, — послушно встал он с кровати. — Я заберу к себе в комнату твою сумку? И помни: кроме тебя мне никто не нужен.

«Леша, Леша… Неужели ты не понимаешь, что больше я тебе не верю? — защелкнув замок, прислонилась она спиной к двери. — Интересно получается: от одного и того же мужчины беременны две женщины… Обе его безумно любят… Кому же из них он изменил?»