Площадь Согласия

— Да что ты! — отмахнулась Инна. — Я уже давно все мыслимые и немыслимые экзамены по языку сдала! Боюсь родной подзабыть, с Юлькой стараемся только на русском общаться. За испанский взялась, с английским, как ты знаешь, у меня и раньше проблем не было. Немецкий добила… Кстати, в окружении Дени, несмотря на все их хваленое образование, не многие знают больше одного языка.

— Я с этим сталкивалась, — кивнула головой Тамара. — В отличие от тебя я, конечно, не полиглот, но лет шесть назад пришлось засесть за английский. С западными банками стала работать, да и партнеры появились, с которыми надежнее обсуждать дела без переводчиков.

— Ну, и как успехи?

— Ты имеешь в виду бизнес?

— Да ты совсем помешалась на своем бизнесе! — рассмеялась Инна. — Меня интересуют успехи в изучении английского!

— Если дело закручивает вихрем — это состояние действительно напоминает легкое помешательство, — с улыбкой подтвердила Тамара. — А с английским дело движется с переменным успехом. В первое время за границей рот боялась раскрыть: вдруг неправильно скажу? Но однажды, выпив изрядно виски, я неожиданно включилась в спор, и, что самое интересное, мне было абсолютно фиолетово, те ли артикли употребила, так ли фразу построила! Главное — меня понимали! Вот тогда-то я раз и навсегда распрощалась с очередным комплексом. Продолжаю заниматься по индивидуальной программе, почти все переговоры веду сама и, если не хватает лексики, нисколько не смущаясь, могу заглянуть в словарь.

— Умница! Кто, как не ты, умел добиваться цели! Ну что? Погуляем еще? Можем посмотреть площадь Трокадеро, на которой расположен дворец Шайо, или пройтись через Марсово поле к музею Родена и Дому инвалидов. Кстати, именно там покоятся останки великого корсиканца — Наполеона I.

— Нет уж, уволь! — протестующе подняла руки Тамара. — Или к тебе, или в гостиницу. Хочется упасть в мягкое кресло и вытянуть ноги. Я уж и не помню, когда в последний раз столько пешком ходила.

— При всей твоей целеустремленности в тебе всегда жила великая лентяйка!

— Она и сейчас там живет, — поддакнула Тамара.

— Ладно, сейчас Дени позвоню, предупрежу, что мы выезжаем.

— А долго ехать? — уточнила она, зная, что семья Тьелон живет в пригороде Парижа.

— Отсюда — минут сорок… Что-то не отвечает, — взглянула Инна на дисплей телефона и повторила набор. — Видимо, не слышит: готовит ужин в твою честь.

— Я, наверное, расстроила все ваши планы на выходные?

— Глупая, — улыбнулась краешком губ Инна. — Да ради твоего приезда я перекроила бы все планы на год!

— Извини, — почувствовала неловкость Тамара. — Я знаю, что на Западе принято визиты за месяц согласовывать. А то и больше.

— Я сама к этому не сразу привыкла, но Дени прекрасно знает, что ты для меня значишь, — улыбнулась Инна и, дозвонившись до мужа, тут же перешла на французский.

Сев в такси, уставшие за день подруги какое-то время ехали молча. Инна погрузилась в себя, а Тамара провожала равнодушным взглядом знакомые теперь уже не только по картинкам достопримечательности Парижа.

— А как ты с Дени познакомилась? — неожиданно нарушила она молчание, когда за стеклом замелькали утопавшие в зелени садов добротные дома с ухоженными лужайками. — Я почти ничего не знаю о твоей жизни в Питере.

— Я сразу полюбила загадочный город, в котором когда-то родилась бабушка… А вот и Дени! — показала она рукой на мужчину, который встречал их на лужайке.

Дом за его спиной солидным фасадом недвусмысленно свидетельствовал о материальном благополучии его хозяев.

— Слушай, знаешь, кого он мне напоминает? — оживилась Тамара, рассматривая через стекло улыбающегося высокого худощавого мужчину с рыжеватой шевелюрой, тронутой на висках сединой. — Пашку! Да Пашку Щедрина!..

…Моральное самоистязание продолжалось почти всю неделю, на протяжении которой Тамара стойко отказывалась от приглашении подруги поболеть за факультетскую команду. Меж тем интрига нарастала: в финал соревнований, как и ожидалось, вышли извечные соперники — команды строителей и робототехников.

В субботу утром Инночка впорхнула в аудиторию на минуту раньше преподавателя и прямо с порога затрясла в воздухе цветными бумажками.

— Томка! У нас третий ряд!

— У-у-у-у! — завистливо раздалось со всех сторон.

— Еще бы! — буркнул Хомяк. — Осталась бы Рождественской, не видала бы пригласительного. Швабрин! — окликнул он Сергея Шабрина, никак не отреагировавшего на такую интерпретацию его фамилии. — Тебе наверняка пригласительный выдали? Куда зажилил?

— Я его уже отдал, — пытаясь хоть что-то ухватить перед семинаром по философии, не отрывая головы от конспекта, устало ответил Сергей.

Он второй год тренировался в волейбольной секции и впервые играл за основной состав практически все игры.