Площадь Соловецких Юнг

Слава замолчал и повернулся на глухой стук – в конце коридора появилась висящая на костылях согнутая фигурка. Подождав Свету – как он подождал бы любого здорового человека – Слава по-братски поцеловал ее в щеку.

– Куда пропала?

– Переселялась… – ответила Света, странно глядя на него огромными черными глазами. – меня в другую комнату переселили. Там пахнет плохо, но зато, когда соседка помрет, меня одну оставят. Обещали. А где эта твоя сука?

– Сука? – удивился Слава. – Аська, что ли? Не знаю. Обычно она в это время уже здесь. Задерживается. А что ты к ней так неласково?

– Ничего. Пойдем ко мне, помочь кое-в чем надо.

– Да тут же никого не останется… Кондрат наверху пьянствует.

– Ну вот и пуская он здесь пьянствует. Не могу же я его пригласить. Он него толку, как от козла молока.

Слава пожал плечами. И от Кондрата толку не много, и оставаться один в гулком пустом холле, бездушном, как все казенное – аквариумы не давали уюта – не хотелось. Он достал мобильный.

– Ява… Я вам…Я вас ни… Я вас внимательно слушаю… – донесся из динамика голос напарника – Слава представил, каково ему сейчас изображать трезвого и поспешил утешить.

– Нормально все, напарник. Ни проверок, ни проблем. Просто побудь немного на рабочем месте. Мне надо подняться, Светику помочь, ее на новое место переселили. Там поднести кое-чего…. Да, и если Аська придет, скажи, что я скоро спущусь.

Света метнула не него быстрый взгляд и со всей возможной скоростью пошла к лифту. Славик неторопливо направился следом. Сейчас Света отдаст ему костыли и будет подниматься, вцепившись в перила – лифтом он принципиально не пользовалась, тем самым доказывая свое отличие от беспомощных стариков – а он идти впереди, перешагивая одну ступеньку в минуту. И чувствовать себя из-за этой медлительности дураком…

Немного разозленный определением своей любимой, Слава не стал ползти рядом с калекой, а быстро поднялся и стал ждать ее на верхней площадке. Раскрасневшаяся Света, преодолев два пролета, забрала у него костыли, и, сдувая со лба пряди волос, нехорошо усмехнулась.

– Эта старуха уже два дня лежит… как это говориться… в сумерках сознания. То очнется, то опять уходит. Предсмертная слабость. Скорее уж…

– Что нести-то надо? – перебил ее Слава, которому очень не нравился этот разговор.

– Увидишь, сам все увидишь…

Слава сморщился, когда из открытой двери на него дохнуло аммиачным резким теплом – вечным запахом беды и беспомощности. Включил свет, стараясь не смотреть на угадываемое под серым казенным одеялом грузное тело, но не получилось – бледное отекшее лицо приковывало взгляд, похрипывающее дыхание рвалось из синюшных губ.

– Да уж… приятное соседство… ничего не…

Слава осекся, недоуменно взглянул на Свету – та стояла со злым лицом, поджав губы – и медленно приблизился к тумбочке. С фотографии в простой деревянной рамке ему улыбалась, с ямочками под углами губ, Ася…