Площадка

Да, но именно это-то и было странно. Наши сведения о химическом составе атмосферных осадков оставались достаточно скудными, пока мы, в силу сложившихся обстоятельств, не взялись за масштабное изучение динамики изменения ионного состава. За последние сто лет было произведено весьма небольшое количество более или менее полных химических анализов осадков, а из отдельных компонентов изучены хлор, сульфат-ион, нитриты, нитраты, аммиак, йод и бром. Мы расширили перечень изучаемых ионов. Дождь должен был очищать воздух от йода, азотистых соединений, хлора и сульфат-ионов. Выходило, что в начале периода дождей минерализация атмосферных осадков всегда наибольшая, а по мере очищения воздуха постепенно уменьшается. В нашем же случае концентрация не менялась, будто бы дождь никак не влиял на атмосферу, а такое могло быть только в одном случае…

Я встал из-за компьютера и пошел на кухню. Взял пустую чашку. Затем вышел на балкон. Открыл створки и вытянул руку. Капли дождя попадали на мою незащищенную кисть и в кружку. Когда чашка наполнилась, я поднес ее к губам и выпил, а затем еще два раза повторил это действие. Теперь оставалось только ждать. Я понял, что у меня не осталось выбора. Либо я был прав — и дождевая вода ни при чем, а людей просто вводили в заблуждение. Либо не прав — и тогда я просто стану свободным, таким же, как и все, заложником дождя.

День 197-й. Четверг

Проснулся я как-то странно. Точнее, в том, что я проснулся, не было ничего странного, но вот внутреннее ощущение было каким-то необычным. Никогда я еще не просыпался с таким чувством. Зашел в ванную, по совместительству — туалет. Посмотрел в зеркало на себя. Всклокоченные волосы, красноватые затуманенные глаза. И тут внутри все скрутилось в тугой узел и меня вывернуло наизнанку в раковину коричневой жижей, обжегшей связки. Я вспомнил, как начало рвать Андрея, но это было связано с отравлением железом, а не дождем. В жидкости, вышедшей из меня, не было никаких непереваренных остатков пищи. Это был чистый желудочный сок. Возникшая резкая боль в желудке прекратилась.

Очень хорошо, что у меня много знакомых врачей, с которыми я периодически общаюсь. Любой разговор, в котором участвует хотя бы один доктор — неважно, какая тема была поднята изначально: то ли это женщины, то ли машины, — как правило, сводится к постановке диагнозов и выявлению заболеваний у присутствующих. Причем никого, как правило, не смущает специализация врача, будто бы любой специалист должен разбираться абсолютно во всем. Я много раз видел, как Паша, работающий анестезиологом, давал консультации людям близким и не очень по поводу лечения самых разных недугов — от зубных до венерических.

В общем, благодаря таким вот посиделкам я достаточно сносно разбирался в заболеваниях различной этиологии, как говорил Паша, а значит, мог назначить себе лечение самостоятельно. Под лекарственные препараты у меня отведена целая полка на кухне. Неудивительно, что в моем арсенале нашелся антацид, пакетик которого, размяв между пальцами, я и выпил. Слегка полегчало, но, скорее, это было успокоение психологическое, нежели благодаря действию лекарства, которое еще даже не добралось до желудка.

Я снова начал изучать цифры и понял, что вчерашняя мысль об антропогенном происхождении дождя, скорее всего, является верной, только вот не сами осадки служили причиной изменения поведения людей, а что-то другое.

Связки, обожженные кислотой из желудка, горели нестерпимо, но я опасался пить, чтобы не спровоцировать очередной приступ рвоты. Приходилось терпеть. Внутри состояние было не лучше: меня слегка подташнивало и мутило. И вот минут через пятнадцать, когда препарат добрался-таки до очага боли, полегчало еще раз — теперь уже реально.

Все сходилось. Осадки были совершенно ни при чем. Андрей, кровь которого полностью очистили при помощи плазмафереза, не мог отравиться, а следовательно, смена его поведения была вызвана чем-то другим, но чем — мне было пока непонятно.

Я чувствовал себя котом Шредингера, но состояние неопределенности, в которое я попал, было связано исключительно с моими собственными действиями. Наблюдаемые явления относились к одному порядку. Начало дождя и изменение в поведении людей совпадали по времени и находились в прямой зависимости. Однако о смене поведения в новостях никогда ничего не говорили, а упоминали лишь о возможном вреде осадков, а в связи с этим и о введении чрезвычайных мер, спровоцировавших появление товаров, которые в обычное время никто бы и не покупал: защитных масок, очков, плащей-дождевиков, а также антисептиков. Будто бы спирт мог уничтожить все, даже то, что пока не обнаружили или не хотели обнаружить; то, что подавляло волю человека, делало его простым исполнителем, нерассуждающим, недумающим и, самое главное, послушным. Какая-то мысль крутилась у меня в голове, но я остался один: не было ни Андрея, который, уже попал под действие дождя, ни Жоры, угодившего в больницу, — тех с кем можно было бы обсудить полученные данные и попробовать зацепиться за что-то.