Плоский мир

— В прямом, — я улыбнулся, подморгнул Тане, и объяснил ему, о чем шла речь. Потом все смеялись — уж больно оригинальной показалась эта история, — все, кроме Дарьи. Она вообще по какой-то причине была в этот вечер не в меру серьезной; наверное, не сильно-то хотела идти к нам, — скорее всего, Вадим ее просто уговорил. Я сразу понял, что у них какие-то напряги во взаимоотношениях, ибо она не хмурилась, как это бывает обычно с людьми, которые не очень хорошо себя чувствуют, а довольно часто и намеренно встречалась с ним глазами, и тогда в ее взгляде скользил укор, то легкий, то наигранный, то капризный, — его оттенок постоянно менялся, как и поза девушки, и лишь одно оставалось неизменным: Дарья то и дело нервно постукивала указательным пальцем по книге, которую принесла с собой. По мягкому переплету и цветастой матовой обложке я мог заключить, что это, по всей видимости, какой-то бульварный детектив. Название гласило: «Возвращение». Поначалу Вадим старался не отвечать на игру, которую она вела с ним, и даже не перехватывать эти взгляды, но так или иначе он испытывал легкий дискомфорт, который грозил постепенно перерасти в раздражение, если только Дарья не уймется. А она знала, что делала, и при следующем тосте даже не притронулась к бокалу.

Вот тогда Вадим не выдержал и устало обернулся.

— Ну что?

Он не говорил шепотом, но я едва сумел расслышать его голос, потому что Калядин в этот момент принялся рассказывать какую-то историю.

— Ничего, — Дарья укоризненно выпрямила спину.

— Что значит, «ничего»? Я же вижу, ты чего-то хочешь от меня.

— Мне надоело это. Что было сегодня утром, помнишь? Ты даже не извинился!

— За что я должен извиняться? — тут уж ему пришлось понизить голос.

— Ну все, с меня хватит, — она встала, — я ухожу домой, — развернулась и пошла в коридор.

— Что с ней такое? — удивленно осведомился Калядин.

— Отстань, — бросил ему Вадим и направился следом за своей девушкой. Он нагнал ее в прихожей; мы услышали напряженные голоса, но Вадим, по всей видимости, уговорил ее остаться ненадолго, и они направились на кухню выяснять отношения.

— Они на ножах? — все не унимался Павел, теперь ища объяснения у нас.

Я пожал плечами.

— Кто его знает! Так о чем ты там говорил?..

Вскоре Вадим заглянул в комнату и попросил меня открыть дверь. Я направился вместе с ним в прихожую.

— Вы уходите?

— Не на совсем. Просто выйдем на воздух поговорить. Будем на скамейке возле дома.

Я посмотрел на Дарью. В ее глазах играл все тот же огонек, что и раньше, и теперь я уже почувствовал настоящую неприязнь к ней.

Я вернулся к остальным; мы просидели за столом еще минут двадцать и выпили бутылку вина.

— Чего-то они не спешат возвращаться, — сетовал Калядин, засовывая три зубца своей вилки меж ребер кефали.

— Теперь они нескоро вернутся, не волнуйся, — ответил Мишка, — да ладно, пускай говорят.

— А что если когда они все же придут, тебе не спросить Дарью, что случилось, или утешить ее, — предложил я Тане.

— Мне?

— Вы ведь женщины, а женщины обычно дружат.

— Я не хочу — пусть сами выясняют свои отношения. При чем здесь я?

— Дарья тебе не нравится? — внезапно спросил я.

Она ничего не ответила, но я понял, что моя догадка, скорее всего, верна. Внезапно Калядин спросил у Тани, знает ли она, что муж Дарьи погиб в автокатастрофе.

— Да, я слышала. Просто ужас!

Внезапно у Калядина зазвонил мобильный телефон, который он оставил в куртке.

— Ага! Это, должно быть, мой друг! — сказал он, торопливо вставая из-за стола, — я попросил его толкнуть мои картины одной богатой дамочке. Ну или пусть хотя бы попытается, скажет: вот уже человека на выставку поставили, скоро прославится, так почему бы вам кое-что у него не купить, пока еще дешево? Надеюсь, он был убедителен… Алло! — заорал Калядин; его уже не было видно, а голос доносился из коридора.

Я предложил перейти в другую комнату, надоело здесь сидеть, а когда Вадим и Дарья вернутся с улицы, — отправимся к реке.

— А заодно не будем ему мешать, — я подмигнул Мишке.

— Давай.

Когда я обогнул стол, неизвестно по какой причине моя рука сама собой потянулась и взяла книгу, которая так и осталась лежать на столе, забытая своей хозяйкой. С детства я не мог терпеть бульварные романы — один из тех немногих вкусов, который роднил меня с матерью, она ведь была настоящим литератором. Каким же образом книга оказалась в моих руках? «Возвращение». Чье? Когда очутились в моей комнате, я положил книгу на журнальный столик возле кровати.

— У нас, кажется, повелось рассказывать истории о детстве. Что если продолжить традицию? — предложила Таня.

— Ты хочешь рассказать что-то о себе? — осведомился Мишка.

— Не угадал, — отвечала она; голос ее при этом звучал очень спокойно и резонно, а на лицо опустился оранжевый свет солнца, — пусть Паша, как раньше.

— Из детства? Может о прятках в сене? — спросил я Мишку.

— О чем? — не поняла Таня.

— А это идея, — кивнул Мишка и повторил, — о прятках в сене. Давай…