Плоский мир

Я подумал о том, как же обманчив бывает вид: Олег совершенно не производил впечатления делового человека.

— Ну и вот решил тебя проведать. Теперь у меня время будет побольше.

— Так сколько ты уже здесь?

— Две недели.

— Вот негодяй! Даже ничего не сообщил, — с притворной обидой вынесла вердикт Таня и отправилась на кухню.

Олег пошел следом, а я вернулся в студию, дабы подправить несколько штрихов на холсте. Если честно мне совершенно не хотелось составить им компанию — с детства я плохо воспринимаю чужаков, да еще таких, которые вторгаются внезапно, и предпочитаю их сторониться, пока они сами не проявят ко мне интерес.

Ровно через три минуты, Таня пришла в студию.

— Ты еще не закончил?

— Нет.

— Не хочешь прогуляться? — предложила она.

— А как же Олег? Он пойдет с нами?

— Олег уже ушел.

— Как… — я обернулся, изумленно посмотрел на нее, а затем инстинктивно покосился на распахнутую дверь, — когда же он успел?

— Ну вот так, успел и все.

Я встал и направился в коридор, пробормотав, что хочу выпить стакан воды, но, конечно, намеревался удостовериться в этом исчезновении, попросту необычайном по своей внезапности. Заглянул в нашу комнату, пока она не видела. Обошел всю квартиру. Действительно его нигде не было, а на кухне все тарелки были чистые — Таня ничего не готовила.

— Он же собирался позавтракать, — сказал я, продолжая таращить глаза.

— Передумал. У него опять какие-то дела, — крикнула она мне.

Я зашел в комнату. Таня переодевалась.

— Послушай, а как он узнал, что ты теперь живешь здесь?

— Понятия не имею, — она пожала плечами, — может, позвонил кому-то из моих знакомых, и там ему сообщили.

— Неужели… вот еще новости, — пробормотал я.

Она вышла в прихожую и накинула куртку.

— Раз ты не идешь, я пойду одна, — и прежде чем я успел вымолвить хоть слово, ее и след простыл.

Вот так самым неожиданным образом я остался в полном одиночестве. Но куда же он все-таки делся? Нет, не мог он уйти, я бы услышал. Но тогда где он? Не запихнула же она своего эксцентричного друга на коридорные антресоли, — (а это единственное место, куда я еще не заглядывал).

…на антресолях много пустых банок, до сих пор хранящих на себе отпечатки ладоней моей матери. Ряды и ряды пустых банок…

Таня вернулась около двух часов дня. Когда она вошла в студию, я увидел боковым зрением, что ее щеки красны, как будто она поднималась на пятый этаж пешком.

— Где ты была?

— Просто гуляла. Потом пошла в кафе.

— Одна?

— Нет, с Олегом.

До этого я улавливал ее ответы затылком, осторожно выводя на холсте желтые запонки, но как только услышал его имя, обернулся:

— Мне казалось, он куда-то ушел, потому что торопился по делам.

— Вот я и встретила его на улице. Опять… Случайно.

Я снова принялся писать и в продолжении разговора уже не отрывал взгляда от холста.

— Как провели время?

— Замечательно. Он рассказывал мне о Стокгольме. Потом начали вспоминать былые времена.

— И что же вы вспоминали?

— В каком смысле? — она, разумеется, почувствовала подвох в моем вопросе, потому что ее голос изменился, — ты хочешь спросить, встречались ли мы раньше?

— Да. Тебя это удивляет? Мне кажется, я имею право знать.

— Хорошо, я скажу тебе. Нет, между нами никогда ничего не было.

Не знаю почему, но в этот момент я вздрогнул. Так вздрагивает человек, проходящий по улицы мимо продуктового ларька и видящий вдруг, как из-за сверкающего угла резко материализуется рыжеусый субъект, похожий на кота.

Я представлял себе ее лицо в этот момент, но совершенно неотчетливо, — оно похоже было на пятно бесформенной жидкости, случайно пролитой на пол.

Она спросила, доволен ли я теперь, когда узнал.

— Честно говоря, да.

— Отлично. Теперь… иди ко мне.

— Что?

— Ты меня слышал, — сказала она тихо.

Вечером я заглянул к Вадиму, и как только увидел его, сразу понял: произошли какие-то неприятности. Дарья была на кухне и, посмотрев в мою сторону, даже не поздоровалась, а только кивнула.

— Что-то случилось? — шепнул я ему на ухо.

— Да, — ответил он так же тихо, провел меня в свободную комнату и усадил на стул, — его скулы и брови нервно пульсировали, и это лишь усилило мое впечатление беды и черной усталости, — жди меня здесь.

Он исчез, и через пару мгновений я услышал на кухне разговор на повышенных тонах, угрожающий звон посуды и, в самом конце, быстрый звук удаляющихся шагов.

Вадим вошел в комнату. Я видел, как он всеми силами старается сохранять спокойствие, но руки его дрожали, и когда он метнул взгляд на стеклянный стакан, стоявший на пианино, я понял, что в голове у него мелькнула мысль схватить его и разбить о стенку.

— Да что же это такое, наконец? — не выдержал я.

— А вот что: похоже, Дарья завела себе любовника.

Я удивленно посмотрел на него.

— С чего ты взял? Пожалуйста, успокойся и расскажи все по порядку.

Он сел в кресло в дальнем углу комнаты.