Плоский мир

— Его зовут точно так же, как самого Великовского, — заметил Гордеев, после чего поблагодарил охранника и отправился на четвертый этаж — на четвертую полку книжного шкафа, к третьей слева ячейке.

Зайдя в прямоугольник коридора, он постучал в дверь.

— Входите, — послышался грудной мужской голос.

Гордеев зашел за линию и, пройдя по всей плоскости кабинета, увидел человека в пиджаке, который, присев, собирал с пола осколки керамической копилки, сделанной в виде свиньи.

— Вот несчастье, — сказал он, приметив Гордеева глазом, — этой копилке было очень много лет. Мне подарила ее моя первая девушка… давно это было.

— Сочувствую… — Гордеев присел так, чтобы ему удобнее было разглядеть человека, ползавшего по полу; вдруг на несколько секунд его охватила странная галлюцинация — он будто увидел изображение на быстро перематывавшейся пленке, и человек в пиджаке так суетился, так прыгал то влево, то вверх по плоскости, что ей-богу похож был на куклу, танцующую на лесках; Гордеев моргнул пару раз глазом — галлюцинация исчезла, мир обрел прежние скорости, — вы, наверное, знаете уже, кто я и зачем пришел?

— Да, но у меня очень много работы, нужно напечатать важные документы, завтра они должны быть представлены вашему дяде на прочтение, — при этих словах человек в пиджаке вытянул руку, и пальцы его несколько секунд ловкими щелкунчиками елозили по голубоватому экрану монитора, квадрат которого моргал в самом центре плоскости, — Николай Петрович Застольный вам все здесь покажет. Задавайте ему любые вопросы, он вам ответит.

— А сколько всего человек работает в этом отделе?

— Около двадцати.

— Стало быть, это примерно половина этажа?

— Все правильно, — кивнул человек в пиджаке, — ровно половина.

— А как зовут вас? — спросил Гордеев.

— Пименов. Я работаю здесь лаборантом. Но, конечно, один я ни за что бы не справился. Мне помогают еще два человека.

Гордеев загородил собою стол и увидел кругляшки монет, которые стояли на нем в три ряда.

— Эти монеты из копилки? — спросил он.

— Да.

— Коллекционные?

— С чего вы взяли, конечно, нет. Разве вы не видите, что они самые обыкновенные? Я уже полтора года откладываю на машину, мне надоело ездить на такси.

— Итак, раз меня ждет кто-то другой, я, пожалуй, к нему и отправлюсь. Где мне найти этого человека?

— Или в кабинета Фрилянда или в кабинете Левина… это наши чиновники… комнаты 410 и 411.

В десятой ячейке здания-шкафа был только беспорядок и, если можно так выразиться, следы переезда, и лишь когда Гордеев зашел в одиннадцатую ячейку, он почувствовал присутствие того, кого, по всей видимости, называли здесь Застольным — впрочем, этот человек за столом не сидел, он, как и Пименов, ползал по полу, но убирал уже не черепки от разбитой копилки, а просто какие-то разбросанные вещи, — художник увидел это, пройдясь по плоскости кабинета.

«Пожалуй, я не удивлюсь уже, если зайду в третий кабинет и опять увижу какого-нибудь человека, сидящего на полу и что-то собирающего, это, должно быть, общая тенденция — один сделал, и все начали повторять за ним», — подумал Гордеев.

В это самое время мужчина, так же как и Пименов до этого, приметил Гордеева своим глазом, встал и представился — это действительно оказался Застольный.

— Похоже, что эти двое — Фрилянд и Левин — уволились? — художник блеснул глазом.

— Кто вам сказал о Фрилянде и Левине? — поспешно осведомился Застольный, его голос при этом был напряжен, но потом он вдруг спохватился, — слушайте, забудьте о них, я…

— Они уволились? — настаивал Гордеев, сам не зная почему.

— Да нет же, просто перешли в другой отдел. Забудьте. После смерти Ликачева у нас полно перемещений. Например, я был у него простым чиновником, а Николай Петрович соизволил сделать меня своим заместителем. Я проведу вас в кабинет вашего дяди, все там покажу. Нам следует идти в комнату 401.

— 401? Самую первую на этаже, стало быть.

— Конечно. Ведь ваш дядя министр.

Они прошли в кабинет Великовского, и Гордеев внимательно осмотрел всю его плоскость; первый раз он лишь мельком взглянул на портрет Ликачева, но потом вернулся к нему специально и принялся внимательно водить головою.

— Что так привлекло ваше внимание? — поинтересовался Застольный.

— Ничего конкретного. Просто я хотел напрячься и представить себе другой портрет, новый, который мне предстоит написать. Я думаю, если посмотреть на то место, где он должен будет висеть, это может существенно помочь.

Бровь Застольного удивленно скользнула вверх.

— А разве вам не мешает, что там висит другой портрет? — спросил он и прибавил, — если хотите, мы можем снять его со стены.

— Нет, что вы, присутствие этого постороннего портрета даже к лучшему.

В этот момент в плоскость кабинета постучали.

— Лена, это ты?

— Да, я, Николай Петрович.

— Входи.

Из-за линии двери появилась белокурая женщина лет тридцати или чуть старше. Она носила очко в роговой оправе. Пройдя к стеллажу, Лена взяла коричневый прямоугольник книги, золотистая надпись на которой гласила «Большая энциклопедия. Том 15».

— На какой ты уже статье? — спросил ее Застольный.

— Дайте посмотрю… кажется, это 401-я по счету.