Плоский мир

Она присела на деревянных подмостках, а я лег рядом, положил голову ей на колени и, прислушиваясь к осторожным движениям воды, долго вглядывался в прозрачную синеву небес, на которую солнце пролило закатное вино. Неслучайно я как-то сказал Мишке о своем странном впечатлении, будто мы живем в фильме: и теперь мне казалось, что я вижу себя и Таню со стороны.

Мы выглядели как на открытке.

_______________

Дело продвигается, — сегодня всю ночь писал темперой, потом долго правил, потом опять писал. Я хочу попробовать совместить на картине акварель и темперу. Как только сейчас не экспериментируют; перепробовали практически все, что можно было, а один мой собрат по ремеслу сказал как-то: «Может, лет через пятьдесят изобретут какой-нибудь новый вид краски, и тогда — держись! А пока… нет-нет, само изображение гораздо более плодотворная почва для эксперимента».

У меня еще пока не вполне получается, но я чувствую, что скоро научусь. Мне кажется, что на холст нужно смотреть под правильным углом. Понимаете? Углом!

До марта. Листок из дневника Гордеева (без даты)

Те несколько месяцев, до конца весны 99-го, которые мы прожили с Таней в моей квартире, были самыми счастливыми в моей жизни. Она продолжала свою дизайнерскую работу, а я, помимо того, что решил написать реалистическую картину, еще и преподавал в художественной академии. Когда я возвращался с работы или после двух часов непрерывного творчества устало протирал глаза, Таня часто подходила сзади и прижималась к моей спине, или же она могла достать из-под подушки мой свитер и заботливо накинуть на плечи так, что его расправленные рукава свисали на моей груди. А потом мы садились за стол и ели какой-нибудь салат — она охотница была готовить эти салаты, названия которых есть в каждой кулинарной книге с газетными страницами, и еще ни один рецепт одного и того же салата не совпадал полностью в количественных ингредиентах, — особенно, если книгу составляет новый автор, обязательно добавит что-то свое, — это похоже было на методику древних летописцев, но результат у Тани всегда получался отменный; или мы могли слушать музыку, но не душа в душу, как плохо знакомые мужчина и женщина, неумело старающиеся идти на сближение, а спорили по поводу вкусов друг друга, (дело в том, что ей нравился современный и классический рок, а меня он несильно восторгал), после чего обычно начинали целоваться; или, наконец, просто разговаривали на те же отвлеченные и немного странные темы из первых наших встреч.

Я часто рассказывал ей о своей семье, а вот она — гораздо реже; я знал только, что ее родители всю жизнь прожили в Омске, а она приехала сюда учиться, но не в институт, а еще в средней школе, когда ее отцу дали долговременную командировку.

— И обратно ты уже не вернулась.

— Он тоже не очень хотел. У него тогда с матерью не ладилось. Но потом они помирились, и он вернулся туда. Три года назад.

— Ты часто ездишь к родителям?

— Нет, — она покачала головой, — раз в год.

У Тани были близкие подруги, вернее, она называла их близкими подругами, но у меня складывалось впечатление, что это не особенно-то и правда. Как-то я видел одну из них — она зашла к нам на чай, — но в сравнении с Таней это была настоящая серая мышь, и я говорю так, конечно, не потому, что речь шла о моей девушке.

Я даже спросил ее как-то после:

— А у тебя есть друзья поинтереснее?

— В каком смысле?

— В прямом.

Внезапно она загадочно улыбнулась.

— Ну, предположим, есть, и что?

— Где они?

— Разъехались кто куда после окончания школы.

— А-а… — протянул я неуверенно, и вдруг почувствовал, как некое странное чутье остановило во мне желание продолжать этот разговор.

В чем было дело? Я не знал…

Изредка мы ссорились, но это еще больше убеждало меня, что у нас действительно все хорошо. Никогда не забуду Новый год, который мы встречали вместе: искры шампанского и снега, взрывы пиротехники за окном, — а потом, часа в два ночи, мы отправились гулять в лес, совершенно одни, но из-за ясной луны темнота разбавлялась серебром и сиренью, и все было видно, как днем. Мне казалось, что еще один шаг, и мы с Таней достигнем, наконец, той сказочной феерии, искушавшей меня всю сознательную жизнь. А галюцинативные катания на катере? Да что там, это была просто детская забава!..