Плоть

Дэвид Галеф

Дэвид Галеф — профессор университета Миссисипи, автор бестселлера «Молчание сонного пригорода», рассказов, сборников японских пословиц и детских книг. Эссе и литературные обзоры Галефа публикуют ведущие издания Америки.

«Плоть» — первый роман Галефа. Это мудрая и смешная книга, она не может не нравиться. Книга с небывалым интеллектуальным зарядом, заземленная сценами жесткого натурализма. Яркая история с интересными характерами и неожиданными сюжетными поворотами. Дневник Макса, главного героя, опубликованный в конце романа, — подлинная жемчужина.

Amazon.com

Галеф утонченно препарирует причины одержимости и пристрастия к вуайеризму. В каком-то смысле вопрос в том, кто из них больше одержим: Макс, в поисках очередного объекта для завоевания, или Дон, со своей манией подглядывания за сексуальной жизнью другого мужчины?

Booklist

Галеф — профессор университета и поэтому пишет об академической жизни со знанием дела, беспощадно обнажая всю подноготную мужской дружбы.

Publishers Weekly

Беспристрастное исследование американского Юга в романе Галефа перерастает в увлекательную сатиру на нравы академической среды. Хотя сюжет тяготеет к абсурду, автор поднимает серьезные вопросы о навязчивом интересе нашей культуры к телу.

Library Journal

Плоть

1

Обычно летом на Миссисипи можно свариться и поджариться одновременно или даже обуглиться, если рискнуть одеться во что-то потеплее, чем хлопчатобумажная футболка. Сегодня утром — дело происходит в 1989 году — я полез в ящик письменного стола и обнаружил, что почтовые марки склеились, намертво прилипнув друг к другу, и отнес их в холодильник. Мое первое воспоминание о Максе как раз и относится к одному из тех дней середины июля, когда мы все сходили с ума от неимоверной жары и влажности, когда машины, деревья и даже люди на расстоянии были неразличимы на фоне какого-то марева. Солнце казалось огромным и необъятным, — день тек своим чередом, а небо представлялось одним исполинским ярко-желтым тентом, покрывавшим все и вся. Самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации, — это по-дурацки блаженно улыбаться, делая вид, что наслаждаешься благодатным теплом. Я и Сьюзен сидели на переднем крыльце — так мы называли несколько каменных ступенек, спускавшихся к лужайке, поросшей колючей травой и дурманом, взявшим в плен все дома нашего квартала. Для того чтобы почувствовать хоть какую-то прохладу, мы принялись обсуждать планы покупки кондиционера.

Урчание выехавшего из-за угла грузовичка заставило меня выпрямиться. Этот звук невозможно спутать ни с каким другим: мотор рычит громче, чем двигатель легковушки, но явно не дотягивает до рева настоящего грузового фургона. Судя по звуку, это был небольшой пикап, и мне стало интересно, кого же это занесло в наши края. На улицу выехал серый грузовичок и, словно испытывая сомнение, застыл на месте, как похоронный автобус, водитель которого не понял, на то ли кладбище он приехал. Порычав некоторое время на холостых оборотах, машина наконец рванулась вперед, сдала назад и с похвальным мастерством припарковалась впритирку с нашей «хондой-сивик». Двигатель умолк, и в следующий момент из кабины вылез коренастый человек в зеркальных солнцезащитных очках. Сьюзен приветственно взмахнула рукой, — как бывший северянин, я до сих пор только привыкаю к этому милому обычаю.

Человек в ответ улыбнулся, хотя я не уверен, что он сначала вообще нас заметил. Он задрал голову, рассматривая наш квартал. Дома здесь двухэтажные, впечатление высоты создается оттого, что они все построены на склоне холма, спускающегося к тротуару. Потом человек взглянул на сверкнувший в его руке какой-то предмет — наверное, на ключ. Фигура приезжего была окружена свечением — его было трудно рассмотреть до тех пор, пока он не подошел ближе.

Сьюзен толкнула меня коленом:

— Должно быть, это новый жилец из соседнего дома. Кажется, он снял его уже два месяца назад.