Плоть и кровь

Он поехал посмотреть, как дела у Мейри, но за ней приглядывала подружка, а сама Мейри спала. Доктор дал ей специальные таблетки. Оставшись один в квартире со спящей без задних ног Мейри, он мог бы просмотреть ее записи и компьютерные файлы, но подружка не пустила его на порог. У нее были впалые щеки и выступающие скулы, к тому же опасно много зубов в неразговорчивом, но решительном рту.

— Передайте ей, что я заходил, — сказал Ребус, сдаваясь.

Он приехал на своей машине — забрал ее из-за гостиницы. Кафферти, если захочет, найдет его и без указателя в виде ржавого корыта. Он приехал на Феттс, где старший инспектор Килпатрик читал последние донесения по наблюдению за Клайдом Монкуром.

— Изображает из себя туриста, Джон, можете такое представить? Вместе с женой восхищается видами, совершает экскурсии на автобусах, покупает сувениры. — Килпатрик откинулся на спинку. — Люди, которые ведут за ним наблюдение, начинают волноваться. Они говорят, что вряд ли он будет заниматься делами, когда с ним жена.

— С другой стороны, она для него идеальное прикрытие.

— Еще два дня — это максимум, который мы можем себе позволить, Джон.

— Я… я вам признателен, сэр.

— А что насчет тела в «Быстром шланге»?

— Милли Докерти, сэр.

— Я знаю. Какие-нибудь идеи?

Ребус пожал плечами. Килпатрик, похоже, и не ждал от него ответа. Его мысли все еще были заняты Кэлумом Смайли. Вот-вот начнется внутреннее дознание. Весь ход расследования будет изучен под микроскопом.

— Я слышал, у вас было столкновение со Смайли, — сказал Килпатрик.

Значит, Ормистон накапал.

— Да, что-то вроде того, сэр.

— Остерегайтесь Смайли, Джон.

— Да я в последнее время только и делаю, что остерегаюсь, сэр.

Но он-то знал, что Смайли — наименьшая из его проблем.

На Сент-Леонардс Дел Лодердейл сражался как тигр, доказывая начальству, что его команда должна забрать у дивизиона С расследование убийства Милли Докерти. Ребус мог не опасаться, что Лодердейл начнет его доставать. Это Ребуса вполне устраивало.

Полиция выехала на квартиру Лахлана Мердока и сейчас допрашивала его. Теперь он превратился в серьезного подозреваемого; невозможно потерять двух соседей по квартире и не привлечь к себе пристального внимания. Мердок теперь будет находиться под неусыпным оком полиции, пока дело так или иначе не разрешится. Ребус вернулся за свой стол. Несмотря на то что он недавно убрал мусор со своего стола, его продолжали использовать как помойку.

Он позвонил в Лондон, дождался, когда его соединят. Он не мог бы сделать этот звонок с Феттс.

— Абернети слушает.

— Давно пора. Говорит инспектор Ребус.

— Ну-ну. А я-то все жду — позвоните вы или нет.

Ребус представил себе вальяжно сидящего в своем кресле Абернети. Может быть, он закинул ноги на стол.

— Я оставил вам не меньше десятка сообщений, Абернети.

— Я был занят. А вы?

Ребус промолчал.

— Так чем я могу быть полезен, инспектор Ребус?

— У меня несколько вопросов. Сколько оружия пропадает с армейских складов?

— Алло, вы куда-то пропали.

— Это вряд ли.

Кто-то, проходя мимо, предложил Ребусу сигарету. Он, не задумываясь, взял. Но когда благодетель скрылся, Ребус понял, что зажигалки у него нет. Он пососал фильтр.

— Я думаю, вы знаете, о чем я говорю.

— Нет, не знаю.

— С армейских складов пропадает оружие.

— Правда?

— Да, правда.

Ребус помолчал. Он не хотел преждевременно развивать эту тему и определенно не хотел, чтобы Абернети узнал больше, чем нужно. Но на другом конце провода царило молчание.

— Если не знаете, то подозреваете.

— Это проблема армейской разведки или службы безопасности.

— Но вы ведь Особый отдел. Вы, так сказать, публичный фасад службы безопасности. Я думаю, вы потому так спешно приехали сюда, что прекрасно обо всем осведомлены. Вопрос в другом: почему вы так спешно уехали?

— Вы опять куда-то пропали. Может быть, мне лучше собрать чемодан — и к вам? Что скажете?

Ребус ничего не сказал — просто положил трубку.

— Есть у кого-нибудь зажигалка?

Кто-то метнул ему на стол коробок спичек.

— Ваше здоровье.

Он закурил, затянулся, от дыма его нервы заклацали, как игральные кости по стенкам стаканчика.

Он знал: Абернети приедет.

Он не останавливался, хотя именно это труднее всего — идти вперед. Он доверял своему чутью — нужно же хоть чему-то доверять, в конце-то концов. Доктор Курт был у себя в университетском кабинете. Чтобы попасть туда, нужно было пройти мимо ряда деревянных ящиков с надписью «Заморозку — сюда!». Ребус никогда не заглядывал в ящики. Находясь в патологоанатомическом отделении, нужно смотреть прямо перед собой и не дышать носом. Во дворе шли какие-то работы. Поставили леса, и двое рабочих, вовсе не оправдывая свое название, сидели на них, курили и читали одну газету на двоих.

— Занят, занят, занят, — проворчал Курт, когда Ребус вошел в его кабинет. — В университете сейчас чуть ли не все в отпусках. Я получаю почтовые открытки из Гамбии, Квинсленда, Флориды. — Он вздохнул. — Это какое-то проклятие: у всех отпуск, а у меня розыск.

— Наверное, всю ночь не спали, придумывали новую шутку.

— Полночи не спал, это правда, — спасибо вам за находку в салуне «Быстрый шаг».