Плоть и кровь

После окончания школы она и Транкас вместе снимали квартиру, однако Транкас уехала, и теперь Зои жила со своими друзьями Фордом и Шэрон в четырехэтажном доме без лифта, который стоял на Восточной Третьей стрит, прямо напротив штаб-квартиры «Ангелов ада». Транкас перебралась в Орегон, у нее там приключилась любовь — с тремя женщинами сразу. Зои работала в магазине одежды «секонд хенд», помогала заходившим в него людям решать, купить им или не купить старое вечернее платье, шелковую шаль, гавайскую рубашку. Мускусный душок старой одежды въедался в ее кожу, она пристрастилась к вечерним горячим ваннам, к ароматическим маслам, позволявшим ей опять ощутить себя новой и свежей. Приходя домой, Зои курила травку и пила вино с Шэрон, работавшей официанткой, и Фордом, уличным гитаристом. Она украшала стены своей спальни дрянными портретами неведомых ей людей, накрывала настольную лампу цветными шарфами. Зои жила в Нью-Йорке совершенной Алисой, думая, что когда-нибудь она еще вернется в другой мир. К огородам, школьным учебникам и стираному белью на веревках. Пока же у нее были тихие друзья, не требующая усилий работа и зарплата, которую она получала в конверте. Был секс с мужчинами, которые могли оказаться кем угодно. Была «кислота» в Центральном парке; были шприцы с «кристаллом», позволявшие ей пронизывать тягостные часы, как нитка пронизывает игольное ушко. Она уже знала, что может себе позволить. Девочкой Зои жила в доме родителей и смотрела по телевизору, как сыновья и дочери старой эры танцуют, обряженные в выброшенное кем-то тряпье с нашитыми на него кусками флага, с вплетенными в волосы цветами. Ко времени, когда она выросла, надежды их успели поблекнуть, бездумная вера в то, что человек может вести невинную жизнь среди животных, утратилась. Зои и оплакивала кончину прежнего будущего, и не оплакивала ее. В ней было слишком много вожделения, слишком много электроцепей перегорало в ее мозгу, чтобы она могла жить, выращивая дурь да кормя козочек и кур. Ей требовались настоящие лесные опасности, а пастбища и скотные дворы слишком напоминали самые обычные дома.

Кассандра заглянула к ней, как раз когда она размышляла об этом. Кассандра иногда заходила к Зои. В дневное время она женской одежды не носила. Появлялась в обычном своем виде — кожа да кости, редкие рыжие волосы. В просторных брюках цвета хаки, слишком больших для нее рубашках, иногда с браслетом, может быть, двумя на руке.

— Ну, что слышно, голубка? — спросила она, усевшись с чашкой кофе за кухонный стол. В мужской одежде Кассандра казалась более женственной. В платьях и париках она походила на мужчину в платье и парике.

— Познакомилась с одним пареньком, — сказала Зои. Она всегда старалась держать для Кассандры в запасе историю-другую.

— Расскажи.

Кассандра сидела, опершись острыми локотками о скатерть, глядя на Зои поверх чашки, точно чья-то практичная жена.

— Ну, мы познакомились в парке Томпкинс-сквер, — начала Зои. — Я курила баш у оркестровой раковины, а он бросал собаке фрисби.

— Мужчины с собаками, — сказала Кассандра, — люди, как правило, надежные, но в койке не бог весть что.

— Собака подошла ко мне, милая такая собака, дворняга, я ее погладила, и мы с ним разговорились.

— И что он собой представляет?

— Приятный. Такой, знаешь, девственный. Любит словечко «класс!».

— И все?

— Нет. Произносит фразы вроде «Класс! Ты прямо на людях баш куришь?» или «Какие у тебя бусы клевые, класс!». Похож на десятилетнего мальчика, которому вдруг исполнилось двадцать пять.

— О, таких я знаю только издали. К гадким старым трансвеститам они и на пятьдесят ярдов не подходят.

— Мы докурили мою трубочку, потом стали вместе играть с собакой и фрисби.

— Ты давай переходи прямо к сексу, а то как-то скучно становится.

— Мы оба вспотели, он снял рубашку.

— И что ты увидела? — спросила Кассандра.

— Симпатичное тело. Худое. Вроде как мальчишечье, с крохотными сосками. Мне понравилось. К мускулатуре я равнодушна.

— Вы, правильные девицы, это просто чудо что такое. Неудивительно, что все вы замуж выходите. Это ведь только мужчины залезают в собственные задницы в поисках совершенства и пропадают в них навсегда, верно?

— Не знаю, — ответила Зои. — За этого парнишку я замуж не пошла бы.

— Ну и ладно. Так ты его домой привела?

— Угу. Сказала, что живу совсем рядом, что он может, если ему хочется, принять у меня душ.

— Умница, — сказала Кассандра. — Ну чисто лев, закогтивший газель.

— Всего лишь потаскушка, — отозвалась Зои. — И ничего тут не попишешь.

— Стало быть, ты привела его домой.

— Ну да. Он принял душ, а дальше — сама понимаешь.

— Бог ты мой, а собаку-то он куда дел?

— Я выдала ей миску с водой, и она тихо-мирно лежала в гостиной. Хорошая собака.

— А каков он в койке? — спросила Кассандра. — Расскажи мамочке.

— Милый. Правда, уж больно скорый. Слишком скорый для меня. Но приятный. Как кончил, сразу заснул. Скатился с меня и, по-моему, заснул, еще не упав на матрас.

— Ну а что я тебе говорила? — сказала Кассандра. — Мужчины с собаками.