Затем он спускался по, одному ему, ведомой тропе и забирал все, что могло его интересовать: патроны, порох, золото, книги и какие-нибудь яркие тряпки. Остальную поклажу, вместе с телами, он сваливал обратно в лодку и отталкивал ее длинным шестом, после чего она вдребезги разбивалась на очередном пороге.
В этот раз, все происходило как обычно. На ровной водной глади, прямо по слепящей солнечной дорожке, двигался небольшой плот с поставленным на нем шалашом.
На руле сидел худой, давно не брившийся человек. Слезящимися глазами он напряженно вглядывался вперед, стараясь угадать, что ожидало его там — за новым поворотом.
— Неохота, небось, помирать при таком-то солнышке, — усмехаясь, проворчал Джойс и, подняв подзорную трубу, навел ее на, тоскливо озиравшегося, рулевого.
Затем охотник отложил трубу в сторону и с удивлением посмотрел на небо.
Солнечного дня как не бывало, только серая осенняя мгла, да сгущавшиеся тучи, из которых, сначала редко, а потом все чаще стала сыпать снежная крупа.
«Вот наваждение-то,» — подумал Джойс и тут же хватился плота.
Он снова поднес к глазам трубу, но ничего не увидел — сплошная мутная пелена. Неожиданно, где то совсем рядом, сквозь барабанную дробь града, послышался тихий скрип весла.
Джойс перегнулся через корни сосны и обнаружил плот совсем рядом — прямо под скалой.
Нужно было спешить. Охотник быстро передернул затвор и прицелился. Его «бреме» повел пустой глазницей и замер.
Совершенно неожиданно, Джойс встретился взглядом с человеком, в которого собирался стрелять. Рулевой уставился в лицо своей смерти и не двигался с места.
Раздался выстрел. Пуля в бессильной ярости сорвала с неотесанного плота кусок коры и, злобно шипя, ушла на глубину. Джойс чертыхнулся и тяжело переваливаясь, побежал к заветной косе. Прежде он никогда не промахивался, тем более с такого расстояния, а тут…
«Ну, ничего. Сейчас все будет исправлено!» — успокаивал себя охотник и он появился на отвесной стене за несколько секунд до прибытия плота.
Для удобства Джойс опустился на одно колено, однако бродяга, по-прежнему, не отводил своего взгляда. Он стоял на плоту в полный рост и ждал приговора. А у Джойса набегала нервная слеза и мешала целиться.
Наконец оборванец глубоко вздохнул и отвернулся, подставляя спину. Охотник тут же выстрелил.
Тяжелая пуля ударила точно между лопаток и пройдя насквозь, вырвала целый фонтан живой плоти. Тело с мокрым звуком шлепнулось на бревна и больше не пошевелилось.
«Уф!» — Джойс с облегчением выдохнул и, присев на холодный валун, устало вытер рукавом пот. Мелкий град сыпал все также часто и приятно освежал разгоряченное лицо. Но что это? Опять посторонние звуки?
Джойс напряг слух. То ли плеск воды, то ли всхлипы. Он поднялся с валуна и обомлел: на плоту, крестом через труп мужчины, лежала женщина. Она была так же плохо одета и приглушенные рыдания сотрясали ее худое тело.
«Бедная женщина, — подумал Джойс, — одна, на краю света, а ее муж мертв.»
Решив помочь по своему, он поднял ружье и пригвоздил несчастную к телу ее мужа.
Сегодня охотник нарушил свои правила. Обычно он не убивал женщин сразу. Перебив мужчин, Джойс овладевал их перепуганными насмерть, спутницами, прямо на камнях среди трупов, а затем удушал ружейным ремнем.
Правда, однажды он даже хотел оставить себе жену. Это была девочка лет тринадцати с огромными серыми глазами и не по возрасту развитой грудью.
Она все время молчала. Стальные глаза ее смотрели недобро, а по ночам, когда приходилось терпеть зверские ласки Джойса, она кусала до крови свои детские губы.
Она прожила в форте полтора месяца и за это время трижды убегала и один раз пыталась порезать Джойса бритвой.
Бритву после того случая он убрал подальше, да и забыл потом, куда. А после третьего побега просто приоткрыл дверь наружу и скомандовал резко: «Солти!»
Пес вскочил с нагретого места так, будто ждал этой команды давно. Лязгнув клыками, он исчез в темноте, а наутро, когда хозяин проснулся, собака, как ни в чем ни бывало, сладко посапывала в своем любимом углу.
«Удивительно, что женщина не появилась при первом выстреле, — размышлял Джойс, стоя на обрыве. — Но теперь-то уж в шалаше точно никого нет».
Придя к такому выводу он смело спустился на косу и, взобравшись на плот, заглянул вовнутрь шалаша.
Какие-то вороха тряпок. Едва ли здесь было чем поживиться. Правда Джойс знал еще одно укромное место.
Он подошел к телам и наметанным глазом, сразу рассмотрел кожаный шнурок на шее рулевого.
«То, что нужно!» — обрадовался охотник. Он нагнулся, взялся за шнурок и рванул. Голова убитого резко запрокинулась назад и Джойс на мгновение увидел раскрытые глаза мертвеца. По спине пробежали мурашки. Прежде с ним такого никогда не случалось.
Шнурок не поддался и Джойс перерезал его ножом, а затем вытянул из-за пазухи убитого маленький мешочек, в котором, как выяснилось, были три золотые монеты.