Плотин. Единое: творящая сила Созерцания

Созерцание вообще, и в том числе в природе, есть процесс, причем процесс не вещественный, не психологический, но чисто логосный, динамически-смысловой. Это первый важнейший момент. Следующее: смысловая сущность созерцания тождественна с творящей сущностью природы. И, наконец, третий ключевой момент в том, что безмолвное созерцание природы само собой указует на существование высших форм созерцания. Ведь сущность бытия вообще заключена, как считает Плотин, в самораскрытии, самосозерцании творческой мощи Единого, а онтологическая структура сущности бытия и заключена в понятии «созерцание».

Я его прервал:

— Иначе говоря, в природе мы находим, с одной стороны, механическое движение и механическую причинность. Однако в природе, с другой стороны, есть и нечто такое, что этим совершенно необъяснимо. Ведь природное творчество, как и всякое творчество, созидает, творит «в соответствии» с чем-то. Когда мы рассматриваем те или иные пестрые и разнообразные краски и фигуры, то для их понимания недостаточно одних толчков или механических рычагов. Фигура вообще (например, животного) и краска вообще (например, белая) не могут быть созданы каким-либо материальным инструментом. Не так ли?

Я повернулся к Сюзанне и не ошибся. Именно она подхватила идею:

— Да, Плотин и считал то, в соответствии с чем природа создает что-нибудь, особого рода «силой», «потенцией», которая естественно не является материальной. Эта сила есть неделимая целостность, и в ней нельзя отделить движущееся от неподвижного. Она движется, поскольку обусловливает собой движение в материи; но она и неподвижна, как сфера логоса, смысла. Эта сила содержит в себе и эйдос, и материю, но не так содержит, что то и другое можно было бы здесь противопоставить. Нельзя сказать, что здесь содержится эйдос и материя. Сила, или потенция природных вещей, есть такой логос, смысл, который определил собою материю и сам определился ею. Он не растаял, не распустился в материи, но остался все же смыслом, хотя теперь он уже вобрал в себя смысловым образом материю и превратился из отвлеченного в конкретно определяющий, то есть в творящий логос. Поэтому Плотин и подчеркивает, что «в животных и растениях смыслы суть творящие принципы. Сама природа есть логос, который творит другой смысл в качестве собственного порождения, хотя и давая нечто субстрату, но сам пребывая в себе». Вот этот логос, ставший силой, потенцией материи без перехода в саму материю, и есть творящее в природе.

— Однако в то же самое время этот логос есть и созерцание. — Это уже был ХИП.

— В самом деле, логос определяет материю, то есть творит вещи. При этом он уже перестает быть вообще силой, но делается силой деятельности, не переходя в саму деятельность. То есть он разделяется, самопротивопоставляется. Получается логос сам по себе и смысл, воплощаемый в материи. Но ведь это тот же самый, один и единственный смысл. Следовательно, факт воплощения логоса в материи возникает только потому, что смысл может самого же себя самому же себе противопоставлять, будучи поэтому сам для себя и субъектом, и объектом. Но противопоставление логосом себя самого себе же самому есть взаимоотраженность смысла, то есть созерцание. А для логоса быть тем, что он есть, — это значит творить и переходить в творчество. Следовательно, созерцание, творчество и бытие тем, что есть, в природе — одно и то же.Если смысл, логос есть творящая, силовая потенция, это значит, что он есть созерцание, или, точнее, самосозерцание.

В этот момент в комнате вновь стало быстро темнеть. Замерцал объемный экран голографического дисплея, и я снова увидел лицо Плотина. На этот раз он казался спокойнее, темные глаза были сосредоточены, а на лице его мелькала чуть заметная улыбка.

— Как же природа, таким именно образом творя, может участвовать в некоем созерцании? А так, что если логос творит, в самом себе пребывая, то он, получается, и есть созерцание. Ведь деятельность свершилась согласно логосу, но будучи иной все же в отношении его. Стало быть, логос, хотя и связанный с деятельностью и направляющий ее, не есть еще сама деятельность. Но если это не деятельность, а логос, то он и есть созерцание. При этом во всецелом логосе самый последний смысл — природа — возникает из созерцания, оказываясь созерцанием в качестве предмета созерцания. Логос же, предшествующий логосу-природе, в своей совокупности является каждый раз по-разному, то оказываясь уже не природой, а душой, то являясь в природе и природой.