Плотина

И опять, как всегда, как издавна повелось, они решили: надо уже не откладывать и съездить — хотя бы затем, чтобы поддержать парня. Юре тут вспомнилась прошлая, уже давняя встреча, когда он по-дружески схватился с Богачевым на полянке перед старым домом егеря. Долго ходили они друг перед другом, растопырив руки, и Богачев скалился, выказывая из-под своей былинной русой бороды белые и крепкие от черемши зубы. Потом сошлись. И Юра тут же попался на элементарную, но сильно проведенную подножку… «Еще?» — спросил Богачев, все так же добродушно скалясь. «Еще!» — сказал Юра, слегка уязвленный, стараясь получше собраться и подготовиться. В этот раз они топтали полянку под старыми кедрами еще дольше, и Юре удалось провести удачный бросок. Он только не был уверен, что Богачев не поддался ему нарочно. Как хозяин, в порядке гостеприимства. Потом они ели отличную уху и пели песни под гитару Богачева…

А тут, в машинном зале, все еще продолжалось ожидание. Одни терпеливо стояли на месте, другие переходили от одной группки к другой со своими новостями и анекдотами, третьи, самые предусмотрительные и практичные, уселись где только можно — на пустых ящиках из-под оборудования, на ограждениях, на ступеньках трапов. Монтажники из ГЭМа не отходили от своих шкафов, сигналивших маленькими лампочками о своем рабочем состоянии. Их прораб, уставший и обкурившийся до пошатывания, кажется, уже не воспринимал окружающее, но когда его спрашивали по делу, отвечал, как видно, впопад и разумно… Прошла группка совсем юных девчонок, на вид не больше семнадцати, с ведрами, кистями, метлами. Даже не прошли, а прошествовали, глядя на публику своими чистыми глазами вполне равноправно, если не с сознанием некоторого превосходства: ведь они убирали где-то рядом с пультом управления.

Ожидание нарастало и сгущалось, утрачивая от этого торжественность и обретая нетерпеливость и встревоженность. Люди хотя и понимали, что неполадка будет устранена, все же начинали потихоньку волноваться. Ну, затвор водовода, конечно, отрегулируют, однако не случится ли еще чего? Впереди — самое главное: пойдет ли генератор?

Все чаще поглядывал народ через красный шнур, все более нервными и оттого менее остроумными становились шутки. И кончилось дело тем, что Острогорцев вышел из-за шнура. Недовольный и отчужденный, никем не сопровождаемый, прошагал он к трапу и удалился, оставив всех в недоумении. Через некоторое время перешагнул через шнур и Варламов в своей теплой защитной куртке, в традиционно свежей (сегодня — голубой) сорочке, почерневший за предпусковые месяцы, как от болезни. Тоже сердитый. Встретившись глазами с Юрой, подошел к нему.

— Можешь идти к молодой жене чай пить, — сказал он. — Острогорцев все представление переносит на утро.

Породнившись через Наташу, Варламов и Юра вступили в несколько новые для них отношения — простые, ясные, добрые. Они теперь чаще виделись, больше разговаривали, давно перешли на «ты». Юра открывал в Варламове новые черты и качества и по-новому начинал думать о нем. Конечно же, Варламов по-прежнему оставался для Юры Валентином Владимировичем.

— Ты на машине? — спросил Юра, чтобы хоть домой-то побыстрей попасть.

— Мне еще придется поторчать тут, пока не уедет Острогорцев, — ответил Варламов с какой-то снисходительной улыбочкой.

— Злой? — полюбопытствовал Юра.

— Да я бы на его месте давно разогнал этих снобов! — с ходу начал Варламов свою обычную раскрутку. — Не могли оторвать от кресел свои руководящие зады, чтобы все проверить на месте, а теперь забегали и разводят руками: не можем понять причину. Что тут понимать-то?

Они вышли из здания в тихую звездную ночь, на свежий от мороза и Реки воздух.

— Черт возьми! — выругался Варламов. — Строим на века, а валяем дурака. Почему было не проверить все в свое время, не отладить как следует и только потом докладывать? Я тоже хорош гусь — не слазил туда. Хоть страху нагнал бы.

— Это же не твоя техника, — заметил Юра.

— Все тут мое! Все наше! В том числе и твое, дорогой товарищ, хотя твой участок за тридцать три секции отсюда… — Варламов теперь вроде и на Юру злился. — Никто не будет делить нас на героев и растяп — ни сегодня, ни в будущем. А сегодня мы все красиво обделались.

— К утру наладят, — проговорил Юра беспечно-успокоительно.

— Хорошо тебе живется! — откровенно позавидовал Варламов.

— Надо быть оптимистом, Валентин Владимирович.

— Надо, надо. Но сперва каждому надо быть хорошим работником, — не унимался Варламов.

— Ну это само собой.