Плотина Фараона и Первая еврейская революция

Наину казалось, что солнце сегодня никогда не уйдёт за горизонт. Как будто кто-то прибил его гвоздями к небосводу, и от этого оно замерло на небе на одном месте и не может двигаться и, как не умолял его Наин побыстрее закатиться, солнце как будто смеялось над ним и тащилось по небу, как повозка запряжённая ленивым ослом…

Волосы Наина тоже не слушались, как не укладывал их Наин перед медным зеркалом. Они торчали в разные стороны как перья взлохмаченной утки после нападения на неё собаки. Недовольный своим видом, Наин чертыхнулся и сказал матери, что он идёт прогуляться. Она, как обычно махнула ему рукой, мол, поступай, как хочешь и Наин, довольный тем, что даже знающая и понимающая всё мать не подозревает о том, куда он идёт, вышел из дома. Всё бы хорошо, да только Боби явно не хотел оставить его в покое, надеясь на продолжение игр. Чтобы отвязаться от него, Наину пришлось разрешить ему взять свою удочку. Старый сосед Одис, с которым в детстве любил рыбачить Наин, научил его, как обрабатывать конский волос, чтобы он не рвался, как сделать крючки из кости и снасть никогда не подводила Наина. Боби, обрадованный такой возможностью порыбачить удочкой брата, быстро схватил её и, боясь, как бы Наин не передумал, исчез из вида, сверкнув пятками по направлению к пристани. Туда же направился и Наин, но, не доходя до неё, свернул направо к месту, где женщины полощут бельё. Он надеялся, что там уже никого нет, но ошибся. На берегу три женщины заканчивали работу и складывали бельё в корзины.

— Они явно собираются уходить, — с удовлетворением подумал Наин, но в этот момент одна из них (это была Верна) заметила Наина.

— Эй, кавалер, — закричала она, явно желая привлечь к Наину внимание остальных женщин, — уж, не ко мне ли на свидание ты пришёл?

Она явно догадалась о причине его появления здесь и, ехидно подмигнув остальным женщинам, лукаво сказала:

— Снимай подштанники: я их вмиг постираю, если ты мне поможешь. Да не бойся, подходи ближе: не укусим. По крайней мере, я.

Она подбоченилась и с весёлой ухмылкой смотрела на Наина.

Наин шарахнулся в сторону и нырнул в тростник. До него донёсся весёлый женский хохот.

— Угораздило же меня встретиться с ними, — с досадой подумал Наин, пробираясь по папирусу (1) к ближайшей тропинке.

1. Папирус — вид тростника, растущего по берегам Нила. Разрезая его на слои, которые впоследствии склеивались, египтяне получали своего рода бумагу, имевшую то же название.

Глава 5.Малис

Наин наивно ошибался, думая, что мать ни о чём не догадывается. Да стоило ему только появиться дома, как по его лицу, по его глазам, излучающим счастье, Малис сразу поняла, что творится в его душе. Она давно видела, что он влюблён, знала в кого, и когда он пошёл погулять, ей окончательно стало ясно, что он идёт на свидание. Неужели Наин всё-таки решился и назначил свидание Фуидж?

Фуидж была дочкой её лучшей подруги Молин, и они не раз мечтали, что когда-нибудь породнятся. Фуидж, как утверждала Молин, тоже любит Наина, но вот что-то у них не складывается.

— А вдруг он идёт на свидание не к Фуидж? — внезапно забеспокоилась Малис. А если какая-нибудь смелая вертихвостка перешла ей дорогу? Девчат-то полно…

Пойду-ка я к Молин, — подумала она, — посмотрю, где Фуидж. Если она тоже пойдёт или пошла, погулять к Нилу, то тогда всё в порядке. Ну, а если нет, то беда.

— Эй, Молин, — позвала Малис, заходя во двор, — ты дома или в огороде?

— Дома, дома. Заходи, соседка, — ответила ей Молин.

Зайдя в дом, Малис увидела подругу, крутившуюся у печки.

— Присаживайся, Малис, сейчас ужинать будем. Солнце садится, значит сейчас Сербай придёт. Уж мой-то муженёк никогда на ужин не опоздает. Проговорив это, Молин стала накрывать на стол, а Фуидж ей помогала.

— Твой — то не приехал ещё? — спросила Молин о Бахане, зная, что того вызвали в столицу к самому Фараону.

— Да рано ему ещё быть дома, — ответила Малис. — Завтра должен вернуться.

Увидев, что Фуидж дома, Малис расстроилась, а Молин, приняв это за беспокойство о Бахане, произнесла:

— Да не переживай ты, всё будет хорошо, чай не первый раз его в столицу вызывают.

— Мама, — обратилась вдруг Фуидж к Молин, — ты не видела мою любимую заколку?

— Не видела, — отмахнулась от неё Молин, а Фуидж, вздохнув,

проронила, — наверное, я её на берегу выронила, когда бельё полоскала. Ещё раз, печально вздохнув, Фуидж, словно смирясь с потерей, махнула рукой. Но не прошло и минуты, как она снова завела о ней речь:

— А может, мне пойти поискать её? Ведь это папин подарок!

— Иди, дочка, иди, — вдруг обрадовано замурлыкала Малис, — а то, не приведи Бог, утащит кто-нибудь твоё сокровище.

С этими словами Малис чуть не силой выпроводила её из дома. Молин вопросительно посмотрела на неё.

— Ты чего это, подруга? Выкладывай!

— Да чего тут говорить, ты не видишь что ли, что ей из дома надо улизнуть? Вот и Наин полдня перед зеркалом крутился, а потом ему, видите ли, прогуляться захотелось.