Плотина Фараона

Нил спокойно и уверенно, как всегда, нёс свои воды к морю. В тростнике, испугавшись чего-то, шумно крякала утка, а луна, ослепительно ярко светившая в чистом небе, проложила дорожку от их ног до другого берега. От этого им казалось, что сами боги приглашают их пойти по этой светящейся дороге любви, обещая им своё покровительство и защиту. Только вчера они первый раз целовались на этом самом месте, но им казалось, что с тех пор прошла уже не одна тысяча лет, и что так было, и будет всегда. Им казалось, чтобы ни случилось с этим добрым миром, какие бы катаклизмы не произошли – ничто не сможет помешать им любить друг друга и что никто и никогда не сможет их разлучить. Крупная рыба, кормившаяся в тростнике, по всей видимости, карась, шлёпнула по воде хвостом, и от этого звука Наин и Фуидж вернулись из своих грёз.

–А ты будешь любить меня всегда? – весело спросила Наина Фуидж и, хотя она знала, что он ответит, её сердце взволновано билось, ожидая его ответа.

–Всегда, – подтвердил Наин и, поцеловав Фуидж, неуверенно добавил, – хотя я не могу себе представить, как можно любить в 40 лет. Мне все люди после 30 лет кажутся уже старыми, а у старых какая может быть любовь? Всё, что они могут, так это ворчать друг на друга или, того хуже, ругаться. Вон перед отъездом отец нечаянно опрокинул с плиты котёл с сывороткой, так она разворчалась, и назвала его неуклюжим бараном, а он в ответ назвал её клухой. Разве так любят? Но сегодня, когда отец вернулся домой из столицы, я видел, как он первым делом прижал к себе маму и они крепко поцеловались. Ты бы видела, Фуидж, мою маму в тот момент! Она как молоденькая девчонка прижалась к нему и прямо светилась от счастья, а отец даже не заметил, что у него на ноге клещом повис Боби. Что это, Фуидж, любовь, или они просто привыкли друг к другу?

–Не знаю, – ответила она, – но я обещаю тебе, Наин, что я не буду называть тебя неуклюжим бараном. Неуклюжим котом может быть, если заслужишь, конечно, и, рассмеявшись, побежала вдоль берега, страшась его ярости.

–Ах, так, – с притворной злобой воскликнул Наин, догоняя её, – молись, несчастная, сейчас ты умрёшь в моих объятиях.

   Глава 13.Прощай, любовь

   Наин проснулся в прекрасном настроении. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, и это чувство переполняло его, ища выхода.

Быстро умывшись, он сел за стол вместе со всеми, как было принято в их доме. Весело подмигивая родителям, он стал задирать брата, рассказывая, что видел, как Боби ухаживает за дочкой рыбака Рабсака, и что он даже подрался с пацанами, защищая её кошку.

–Наверное, они уже и целуются, – весело заключил он.

–Вот ещё, – протестовал двенадцатилетний Боби. – Да не люблю я этих девчонок: они даже рыбу ловить не умеют, только и делают, что играют со своими куклами. Но покрасневшие уши Боби выдали его с головой.

Все засмеялись, но Наин заметил, что родители очень уж серьёзные сегодня и смеются как-то неестественно. Вроде смеются, а в глазах печаль. И не только это – они опускают глаза в разговоре с ним, а если и смотрят, то как-то виновато, словно жалея или сочувствуя ему. Чтобы избавиться от этого странного чувства, Наин спросил отца, где теперь будет его контора и не собирается ли он повысить Наина в должности. Надо сказать, что отец с детства обучал его счёту и грамоте, (как сейчас он поступает и с Боби) и уже больше года Наин официально числился писцом в конторе отца, помогая ему собирать налоги.

Отец вдруг поперхнулся и опустил глаза в тарелку. Помедлив немного, он решительно поднял свое лицо и сказал: – Фараон повелевает тебе стать жрецом. Ты должен ехать в Мемфис. Это его приказ.

–Я… я не могу, – прошептал поражённый Наин, – я не хочу быть жрецом, я…– проговорил он и слёзы выступили у него из глаз, – я люблю Фуидж и хочу, чтобы она стала моею женой. Боби испуганно сжался, когда Наин резко встал и, протянув руки к матери, произнёс: – Мама, жрецы не имеют права жениться и заводить семью. Ты никогда не будешь нянчить моих детей! Мама, не отпускай меня!

Малис бросилась к Наину и, прижав его к себе, зарыдала, как рыдают о невозвратной потере.

Отец ещё больше помрачнел и с досады шлёпнул притихшего Боби по затылку: – Что это у тебя сандали изорваны, покупать не успеваю.

Бахан оттолкнул тарелку, встал, виновато посмотрел на зашмыгавшего носом Боби, и твёрдо проговорил: – Ничего нельзя сделать, через два часа ты отправляешься в храм.

   Глава 14.Тревоги Моисея

   Ночь показалась Моисею такой долгой, что не верилось, что она когда-то закончится Он много раз просыпался, крутился с бока на бок и засыпал опять, чтобы через короткое время проснуться. То ему грезилось, что он Фараон, то, что он раб и работает в карьере, то будто крысы в невиданном числе атаковали дворец, то мутная и грязная вода, в которой он тонул.