Плотина Фараона

1. Папирус – вид тростника, растущего по берегам Нила. Разрезая его на слои, которые впоследствии склеивались, египтяне получали своего рода бумагу, имевшую то же название.

   Глава 5.Малис

Наин наивно ошибался, думая, что мать ни о чём не догадывается. Да стоило ему только появиться дома , как по его лицу, по его глазам, излучающим счастье, Малис сразу поняла, что творится в его душе. Она давно видела, что он влюблён, знала в кого, и когда он пошёл погулять, ей окончательно стало ясно, что он идёт на свидание. Неужели Наин всё-таки решился и назначил свидание Фуидж? Фуидж была дочкой её лучшей подруги Молин, и они не раз мечтали, что когда-нибудь породнятся. Фуидж, как утверждала Молин, тоже любит Наина, но вот что-то у них не складывается. – А вдруг он идёт на свидание не к Фуидж? – внезапно забеспокоилась Малис. А если какая-нибудь смелая вертихвостка перешла ей дорогу? Девчат-то полно. Пойду-ка я к Молин, – подумала она, – посмотрю, где Фуидж. Если она тоже пойдёт или пошла, погулять к Нилу, то тогда всё в порядке. Ну, а если нет, то беда. – Эй, Молин, – позвала Малис, заходя во двор, – ты дома или в огороде? – Дома, дома. Заходи, соседка, – ответила ей Молин. Зайдя в дом, Малис увидела подругу, крутившуюся у печки. – Присаживайся, Малис, сейчас ужинать будем. Солнце садится, значит сейчас Сербай придёт. Уж мой-то муженёк никогда на ужин не опоздает. Проговорив это, Молин стала накрывать на стол, а Фуидж ей помогала. – Твой – то не приехал ещё? – спросила Молин о Бахане, зная, что того вызвали в столицу к самому Фараону. – Да рано ему ещё быть дома, – ответила Малис. – Завтра должен вернуться. Увидев, что Фуидж дома, Малис расстроилась, а Молин, приняв это за беспокойство о Бахане, произнесла: – Да не переживай ты, всё будет хорошо, чай не первый раз его в столицу вызывают. – Мама, – обратилась вдруг Фуидж к Молин, – ты не видела мою любимую заколку? – Не видела, – отмахнулась от неё Молин, а Фуидж, вздохнув, проронила, – наверное, я её на берегу выронила, когда бельё полоскала. Ещё раз, печально вздохнув, Фуидж, словно смирясь с потерей, махнула рукой. Но не прошло и минуты, как она снова завела о ней речь: – А может, мне пойти поискать её? Ведь это папин подарок! – Иди, дочка, иди, – вдруг обрадовано замурлыкала Малис, – а то, не приведи Бог, утащит кто-нибудь твоё сокровище. С этими словами Малис чуть не силой выпроводила её из дома. Молин вопросительно посмотрела на неё. – Ты чего это, подруга? Выкладывай! – Да чего тут говорить, ты не видишь что ли, что ей из дома надо улизнуть? Вот и Наин полдня перед зеркалом крутился, а потом ему, видите ли, прогуляться захотелось. – Да неужели? – всплеснула руками Молис, – то-то, я смотрю, она сама не своя после полудня. Прибежала – глаза блестят, песни мурлычет. Ну, словно кошка по весне. Тут женщины машинально стали оглядываться по сторонам, ища кошку, а затем в один голос стали звать: – Кис-кис. Та не заставила себя долго ждать и, появившись на пороге, выжидательно посмотрела на них, мол, чего звали то? – Налей молочка, пусть полакает, – ласковым голосом проговорила Малис. – Да я ей, милой, и рыбки свежей, отрежу, – ответила ей в тон Молин. Глядя, как кошка ест, обе женщины принялись молиться богине Бастет¹, прося её помочь им и их детям. – Что это вы вокруг кошки крутитесь? – спросил их Сербай, заходя в дом, – первый раз увидели, что ли? И не дожидаясь ответа, спросил у Малис:

– Когда Бахан обещал быть? – Завтра, если Бог даст. – Я тоже так думаю, что завтра: нос у меня уж больно чешется. Он у меня загодя это дело чует, – намекая на выпивку, проговорил Сербай.  – Лучше бы он у тебя другое чуял, – заворчала Молин. – Пойду я до дома, – засобиралась Малис, – что- то голова разболелась. – Притащился, – продолжала ворчать на Сербая Молин, провожая Малис, – не дал вдоволь поговорить. – Да я-то что, – удивился Сербай, – болтайте хоть всю ночь, пока языки не отвалятся. Вот было бы здорово!

1.Женщины Египта поклонялись богине Бастет – кошке, которая была покровительницей женщин и красоты.