Пловец (сборник)

Ноэ стал работать конюхом на колхозной конюшне. Ходил только в кузницу и к дальним родственникам, где росли мальчики. Он состарился. Часто спал вместе с лошадьми на конюшне. Дочь он очень любил. Нередко они садились на любимую лошадь Генриетту и шагом объезжали окрестности деревни. Ноэ учил дочь петь рачинские песни, и они в два голоса пели.

В лучах заходящего солнца, покачиваясь на лошади, крепко-крепко прижавшись друг к другу, они были счастливы – пятидесятишестилетний Ноэ и его шестилетняя дочь Тасо.

Началась война. Ноэ попросился на фронт. Ему отказали – стар. Молодежь уходила из деревни с песнями. Всем казалось, что война – это загородная прогулка, что немцев можно прогнать одним пинком в зад, как чужую свинью, забежавшую в огород.

Опустела деревня.

Горе – в виде велосипедиста-почтальона – стало все чаще и чаще посещать деревенские дворы. У почтальона был помощник, хромой и придурковатый.

В день, когда прибывала похоронка, почтальон сажал на велосипед своего помощника.

Сердце обрывалось у каждого, когда на вершине холма появлялся велосипед с помощником почтальона. Образ надвигающейся смерти воплотился в этом глупо ухмыляющемся человеке. Каждый тихо шептал: «Боже, пронеси его», – и каждый облегченно вздыхал, когда смерть проезжала мимо его двора.

Оставшаяся без мужчин деревня вспомнила о первом председателе коммуны. Он встал во главе колхоза. Самозабвенно бросился Ноэ в хозяйственные дела. Старая пружина не заржавела, он делал все, что требовал далекий фронт.

В деревню приехала группа артистов театра. Был показан агитспектакль.

Санитарки выносили раненых с поля боя.

– Для спасения солдат нужна ваша кровь. – Слова эти хором прокричали в зал молодые артисты.

Опустился занавес. К Ноэ подошел человек и объяснил, что он представитель медицинской бригады, надо на добровольных началах собрать кровь жителей деревни. Человек печальным голосом говорил, что у него план по сдаче крови, а крови мало.

– Кровь будет, – сказал Ноэ.

И первый на глазах деревни отдал три донорские нормы. Литр крови из обеих рук Ноэ перелился в стеклянные баллоны медбригады.

Вся деревня отдала кровь фронту. Агитбригада уеха ла. Обескровленные, ослабевшие, с трудом передвигаясь, разошлись крестьяне по дворам. Ноэ на несколько дней отменил полевые работы. Все отлеживались, набирались сил, но каждый был счастлив, что его кровь вольется в тела раненых солдат на далеком поле битвы. Потом в деревню приехал человек из райцентра. В торжественной обстановке были вручены грамоты общества Красного Креста и Красного Полумесяца и патефоны в красных футлярах.

В доме Ноэ росло трое детей – мальчики-близнецы и их сестра Тасо. Дети взрослели. Они уже вместе с отцом выходили на посев, покос, молотьбу…

Колхозных овец стали загрызать волки. Волки в вой ну обнаглели, почуяв, что безнаказанно могут бесчинствовать: охотников, способных их наказывать за преступления, нет.

Большая стая кружила в окрестных лесах деревни. Волки загрызли двух коров, пробил смертный час и Генриетты – любимой лошади Ноэ и Тасо.

Ноэ собрал мужчин, способных на охоту, и война волкам была объявлена. Шесть старых рачинцев выстаивали по ночам в засадах. Они видели большие тени волков, трусцой бегущих по пригорку, освещенному лунным светом. Они гнались за хищниками, но тщетно. Каждая вторая ночь приносила печальные вести. Силы были неравны. Ноэ и его люди падали от усталости и беспомощности в борьбе с волками.

И в это время к Ноэ пришла старуха Домна.

– Я прогоню волков! – сказала Домна.

Ноэ знал, что она колдует: отводит дурной глаз, лечит любую хворь и умеет говорить с птицами и зверьем.

Старуха велела Ноэ взять ее ночью туда, где видел он волков. Это была странная ночь; расскажи о ней кто б другой, Ноэ не поверил бы.

Они вышли на пригорок, где Ноэ видел волчьи стаи. Старуха постелила на землю шаль и села. Вдруг она завыла. Протяжно, по-волчьи. Когда она умолкла, наступила долгая тишина. Откуда-то издали послышался волчий голос. Старуха вновь завыла. На какой-то новой ноте. Волки ответили.

Ноэ, пораженный, слушал. Несколько волчьих голосов, уже не воющих, а как-то лающих, слышались вблизи от них.

Старуха, видимо, их зазывала к себе, так как на пригорок вышло несколько волчьих фигур. Ноэ непроизвольно для себя сел на шаль. Монолог старухи состоял из ритмичных гортанных звуков. Волки заскулили. Они кружили у ног старухи, подбираясь к самой шали. Ноэ чувствовал их горячее дыхание. Он онемел от страха. Ему хотелось закрыть глаза и не видеть то, что происходит…

Старуха смолкла. Волки стали отходить. Последняя пара светящихся глаз исчезла в кустах – и вновь наступила тишина.

Старуха обернулась и сказала:

– Они больше не придут!

С той ночи волки оставили эти края.

Когда старухе пришла похоронка на внука, Ноэ пошел к ней. На балконе плакала невестка старухи. Домна сидела в комнате и мяла в руках воск. Пчелиный рой кружил над ее головой. Старуха не обращала на пчел внимания и сосредоточенно лепила из воска человеческую фигуру.

– Я убью Гитлера! – сказала она.