Плозия

Мне потребовалось какое-то время, чтобы обдумать его слова. Значило ли это, что смерть старика не была частью моего сна, а, вернее сказать, значило ли это, что вчера я его убил? «Ты же понимаешь, что просто обманываешь себя?» – произнес голос Вергилия у меня в голове. Хотя я доподлинно знал, что вообразил его, значение произнесенного не отменялось.

Вскоре я понял, что вот уже с минуту молча стою перед санитаром, и опомнился:

– Я… я просто отношу поднос, который мне принесла сестра. Куда его нужно отнести?

– Так медсестра обычно сама забирать должна… – замялся он, – но вот, – сказав это, санитар указал, на вторую дверь от общей комнаты по правой стороне коридора. Я приблизился к ней и открыл. На поверку там оказался небольшой лифт для транспортировки подносов, посуды, мусора и белья. Лифт был электрический и управлялся рычагом. Надо было открыть дверцу, положить объект внутрь, закрыть и потянуть за рычаг. Сделав все это, я смог наблюдать, как поднос устремился вниз. Невольно проводив взглядом движущуюся кабинку, я почувствовал взгляд у себя на спине и развернулся. Передо мной стояла дама-психиатр, с которой у меня был назначен сеанс.

Глава 11.

– И вот я здесь, у вас в кабинете, – закончил я свой рассказ. Разумеется, деталь об убийстве решил опустить, поведав лишь «официальную версию», конечно, при условии, что я не вообразил вчерашнего и случилось нечто, которое надо было как-то трактовать.

– Хм, – протянула леди-доктор, откинувшись на спинку кресла, – довольно занятный рассказ.

В достаточно подробном докладе о событиях вчерашнего дня после нашего сеанса я опустил лишь деталь о «снах» про групповую терапию и разговор в подполе. Но зато содержание вчерашнего утреннего сновидения решил поведать, так как всерьез вознамерился восстановить утраченные воспоминания и понять, как оказался в лечебнице.

– Что же изменилось? – улыбнувшись, спросила психиатрша, словно прочла мои мысли.

Какое-то время я молчал, но потом ответил:

– Немного устал от путаницы в голове. – «Немного устал от безумия», – подумал я про себя.

– Что ж, хорошо, – произнесла она. – Стоит, пожалуй, сказать, что пациентом, поднявшим путч, были вы. Вергилия, о котором вы рассказывали, не существует, а умерший старик действительно скончался, как показало вскрытие, от разрыва сердца.

Сказанное поразило меня, хоть и нельзя сказать, что сильно.

– А теперь расскажите мне то, что решили скрыть. – продолжила она. – Какие детали вы сочли нужным опустить? – как ни странно, и это меня не удивило.

Но я не поспешил выложить ей все как на духу. У меня возникла иная идея:

– Хорошо, та девушка, которую я в вас увидел на вчерашнем сеансе…

– Да? – поддержала доктор.

– Мне кажется, это из-за нее я здесь, она значила для меня очень много. В какой-то момент я думал, что она посещала меня, но, как выяснилось чуть позднее, посетителей не было.

– Хм, интересно. – проговорила дама-психиатр, после чего погрузилась в задумчивое молчание. Так продолжалось какое-то время, а потом что-то произошло.

Вся комната внезапно погрузилась в полумрак, на столе зажглась лампа, я смотрел на лицо докторши, которое уже не было ее лицом. Это снова была Она, и на этот раз я вознамерился разобраться в том, что со мной происходит.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – ответила она без намека на издевку или иронию.

– Кто ты? – спросил я прямо.

– Ты знаешь, – ответила она, расплывшись в улыбке.

– Если бы знал, не спрашивал. – холодно произнес я.

– А это ты помнишь? – спросила она и вытянула перед собой руки ладонями вверх, показывая перекрестные шрамы на запястьях. Но не они напугали меня, а вертикальные кровоточащие порезы во всю длину вскрытых на руках вен. Голову пронзила боль. Лицо девушки, сидевшей напротив, вновь изменилось: на этот раз передо мной была другая. Вероятно, та, что лежала в женском отделении этой клиники. Та, что покончила с собой два года назад. Воспоминания накрыли меня с головой.

Какое-то время я был пациентом этой лечебницы, куда попал три года назад. То, что привело меня сюда, сильно травмировало. Блуждая по коридорам желтого дома, я встретился с ней. Не менее травмированной, чем я. Мы разговаривали, сидя на пуфах в общей комнате.

– Я думаю, люди просто заканчиваются, понимаешь? – сказала она как-то, в то время я в основном молчал, поэтому в беседах играл роль лишь внимательного слушателя. – Это тяжело только сначала, когда не можешь привыкнуть к этой мысли, но потом, со временем, осознаешь, что это даже не гипотеза, а просто аксиома. Люди заканчиваются, как и все в этом мире, всему есть свой срок. Батарейка – апофеоз всех человеческих изобретений, ведь она являет собой воплощенную метафору бытия, наглядно изображающую его суть.