Плутни робота Егора

Я заметил, что Мамаша перестала петь. Она теперь только вздыхает и задает вопросы о Егоре, которого мы перевели в темный чулан на нашем этаже. Бесполезные разговоры, Мамаша! Нет мудрого существа, которое бы составило тебе компанию. И не будет, если мы не найдем способ переделать Егора. Егор – он совсем не интеллектуал. В его мозг был заложен жесткий минимум информации. Остальное он должен был приобрести сам. А он не желает приобретать. Он хочет только проказить и развлекаться. И все из-за того несчастного, не поставленного на место блока. А что делать? Маска, панцирь, конечности – все проросло нежнейшими нервами. Ему будет слишком больно, если мы затеем операцию.

– А если под наркозом? – ляпнул вдруг я. Квант посмотрел на меня внимательнее.

– А я что, по-твоему, делаю? – медленно произнес он. До меня смысл этих слов дошел не сразу. Я смотрел, как Квант вертит в руках тот самый злополучный блочок, проверяя контакты; я слушал, как Егор возится и скулит в темном чулане. Возня и скулеж становились все тише, все жалобнее Да, четкий план, но, черт возьми, люди мы или нет! Ведь это же...

Егор питается светом. И не получает его второй день. И то, что происходит сейчас в чулане, называется – _голодная смерть_.

– Квант! – сказал я чужим голосом. – Квант!

Квант даже не взглянул в мою сторону. Вот скоро скулеж замрет, мы войдем в чулан к неподвижному бесчувственному Егору, снимем маску... Очень четкий план. Очень. Уж такой четкий...

Вдруг Квант рассмеялся.

– Послушай-ка, ведь она нарочно это сделала!

Разъятый на части блок содержал всего лишь коротенькую проволочку, ничего больше. Соединение напрямую. Нечего и мучить Егора. Проволочка эта ему не убавит и не прибавит.

– Зачем?! – спросил я обалдело, хотя уже сам понял, зачем Мамаша это сделала: она просто хотела _ребенка_.

Квант протянул мне листок бумаги.

– Пиши. Тебе все-таки лучше удается официальный стиль.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Коллектив нашей лаборатории просит не принимать решения о демонтаже автономного самопрограммирующегося кибернетического устройства по наименованию «Егор», а также просит отдать вышеупомянутого Егора нам на поруки с целью дальнейшего его перевоспитания в нашем здоровом коллективе.

– Во! – Квант показал большой палец. – Могуче! Жорка, выпусти его.

Лаборант Жорка со всех ног кинулся к двери чулана.

– А как поступает природа? – ответил Квант на мой вопросительный взгляд.

5

– Н-да-а... – сказал Квант.

– Да-да-а... – поддержал его я, и мы оба посмотрели на присмиревшего Егора. Скажите пожалуйста, какой тихоня. Сама невинность. Давно ли выпустили его из чулана, давно ли клялся, что будет вести себя хорошо. И опять... Да что ж это такое, в самом деле? Черт знает что! Безобразие, да и только! Мало того, что снова сбегал из дому: вздумал путешествовать. Тоже мне, Миклухо-Маклай! Ехал зайцем по железной дороге, перепугал пассажиров, до сих пор улаживаем неприятности. И того мало, что попал в шайку воришек. Те, конечно, обрадовались такому товарищу, стали учить своему ремеслу. Кое-как мы замяли и эту историю. Отучаем теперь от дурацких блатных словечек. Думаете, успокоился? Ждите!

На днях в город приехал цирк. Мы Егора не очень балуем, это верно. Даем денег на кино и на карусель, когда хорошо себя ведет. Ну и на всякое другое тоже, если попросит. Однако в последнее время он вел себя очень плохо, и в цирк мы его не пустили. Так что вы думаете? Вырыл подземный ход и не только сам прошел без билета, а провел еще кучу приятелей. Ладно, пролезли – сидели бы тихонько, авось сошло бы. Нет! Этому ценителю, видишь ли, фокусник пришелся не по нраву. Что вы думаете! Нахально вылез на арену, прогнал фокусника и устроил такой иллюзион – публика чуть не посходила с ума от восторга, и лаборант Жорка теперь только тем и занят, что сидит у телефона, отбояривается от цирковой администрации. Выпрашивают у нас Егора, будто это вещь какая-нибудь. Уже через Москву действуют, через какое-то главное управление давят на психику. Ничего не выйдет. Сам-то он не прочь, еще бы! Только что мы вытащили его снова из клетки со львами: он вздумал их дрессировать... Честное слово, с нас хватит. Набезобразил – получай все, что причитается. Наше терпение лопнуло. Точка!

Егор засопел, опустил голову.

– Простите, больше не буду, – сказал он жалобным голосом.

Квант нахмурился.

– Не выйдет, не проси, – сказал он сурово.

– Да, уж теперь помалкивай, – сурово сказал я. Профессор-Доктор только что устроил нам разнос и велел принять меры. И вот мы их принимали. Мы должны были наказать Егора. И мы решили его наказать.

– Стань в угол, – приказал ему Квант. – И стой. Вот...

Пускай теперь говорят, что мы его не воспитываем.

И вот мы работаем. Егор стоит в углу, в соседней комнате, я краем уха слышу, как там скрипнула оконная рама. В окно – шепоток:

– Егор, пойдем на рыбалку!

Чуть слышный ответ:

– Не пускают. – И сопение.

– А ты прощения попроси, подумаешь! – советуют из-за окошка.

Егор косится в нашу сторону, отвечает тихо и сердито:

– Да ну их, опять прицепятся...

– Ладно, лезь в окно без спросу!