Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо

В июле 1954 году Фиделю сообщили, что у его жены Мирты Диас Баларт любовная интрижка с известным политиком, министром внутренних дел батистовского правительства Эрмидой, который был начальником ее брата Рафаэля, при случае напоминавшего Мирте, что она «из приличной семьи» и что за «революционного мятежника» она вышла замуж против воли родителей. Для Фиделя это был удар, интрига в ведомстве его злейшего врага Фульхенсио Батисты! «Только такой женоподобный субъект, как Эрмида, мог опуститься до последней степени половой дегенерации, лишиться всякой мужественности», — отозвался Фидель об Эрмиде. Несмотря на желание пообщаться со своей любовницей Натидад Ревуэльтой, Фидель мужественно удерживался от переписки с нею. Светская львица с революционным шармом не выдержала первой и передала через мать Кастро — Липну Рус — письмо. К этому времени Нати уже успела развестись со своим старым мужем и чувствовала себя свободной. В ответ на ее письмо Фидель написал строки, от которых тюремная охрана, обязанная читать всю переписку, должна была, вероятно, уронить слезу. «Дорогая Нати, — писал Фидель, — яс радостью отдам свою жизнь за твою честь и счастье. Ты — женщина. Женщина — это самое нежное, что есть на свете. Женщина в мужском сердце — это источник священного и неприкосновенного почитания. Сегодня в моей памяти вновь возникли дни, когда я грустный, опечаленный и униженный чем-нибудь приходил к тебе. Мои ноги сами вели меня в твой дом, где я находил покой, радость и умиротворение. Краткие мгновения общения с твоей чистой и благородной душой были для меня наградой за долгие часы горестей и печалей» (цит. по: М. Макарычев, «Фидель Кастро», серия ЖЗЛ, М., 2008, с. 145). Но Рафаэль, брат Мирты, замминистра внутренних дел, легко мог контролировать подобную переписку. Он взял письмо для Нати и положил его в конверт для Мирты, а письмо, адресованное Нати, он отправил Мирте. После этого взбешенная Мирта сама подала на развод. А уже спустя несколько месяцев после развода с Фиделем Мирта вышла замуж за Эмилио Неньеса Бланко — одного из сторонников Батисты. Когда же режим Батисты был свергнут, Мирта и Эмилио уехали жить в Мадрид, где и остались, и Мирта всю оставшуюся жизнь держала в тайне свой брак с Фиделем Кастро. Что касается ее брата Рафаэля, то он перебрался жить в США, а кроме того, умудрился стать другом конголезского диктатора Мобуту Сесе Секо.

В феврале 1954 года медсестры Мельба Эрнандес и Айде Сантамария вышли на свободу. Тем временем Фульхенсио Батиста, незаконно захвативший власть два года назад, решил «юридически узаконить свой президентский статус» и назначил в стране на 1 ноября 1954 года демократические выборы президента. Годом ранее он отменил Конституцию 1940 года, что фактически делало невозможным существование оппозиционных партий. На Кубе в угоду американцам начались гонения на коммунистов, и в мае 1955 года появилось бюро по подавлению коммунистической деятельности. Шеф разведуправления США Ален Даллес выразил благодарность «понятливому» кубинскому президенту Бастисте. «Создание кубинским правительством бюро по подавлению коммунистической деятельности является важным шагом вперед в деле борьбы за свободу», — писал Даллес Батисте. Диктатор упивался своей властью. Желая продемонстрировать, какой он справедливый и гуманный, он решил устроить амнистию в тюрьмах. Слухи об амнистии мгновенно разнеслись в прессе, кубинский народ начал требовать милости по отношению к Фиделю. Одновременно через свои каналы связи с людьми Батисты светская львица Нати Ревуэльта добивалась амнистии для возлюбленного. Удивительно, но все призывы, просьбы и требования «Фиделя — на волю» возымели должный эффект. Батиста решил отпустить Фиделя и его товарищей, посчитав, что молодые революционеры больше вреда ему не принесут. Известие об амнистии участников штурма Монкады было встречено кубинцами с восторгом.

15 мая 1955 года Фидель и его 27 товарищей, отбывавших срок на острове Пинос, вышли на свободу. В тюрьме они пробыли двадцать один месяц и пятнадцать дней. Однако агрессивность солдат Батисты не вызывала у Фиделя сомнений, что его ставят перед выбором: или же забыть о прежней политической деятельности, или же покинуть страну, или снова сесть в тюрьму.