Плутония. Необычайное путешествие в недра Земли.

Папочкин и Громеко вернулись к месту стоянки, отвязали Генерала, принесли оставшееся имущество ближе к муравейнику и затем отправились вдоль опушки леса на восток.

Макшеев и Каштанов направились к муравейнику, но не дойдя до него десятка два шагов, почувствовали резкий запах сернистого газа. Они начали кашлять и убедились, что подойти ближе невозможно.

— Придется подождать еще!

— Займемся пока доставкой замазки для труб, — предложил инженер. — В русле ручья, после того как сбежал бурный поток, вызванный извержением вулкана, осталось очень много липкой беловатой грязи. Нужно натаскать ее сюда, пока она не высохла.

Захватив заплечные мешки, освободившиеся от серы, оба отправились к руслу и в несколько приемов натаскали целую кучу грязи, представлявшей превосходную замазку. Кучу покрыли мешками и лишней одеждой, чтобы предохранить от жгучих лучей Плутона.

Затем начали раскалывать стволы хвощей при помощи ножей, клиньев и большого камня, служившего вместо молота, и уничтожать перегородки между коленами, после чего обе половины ствола снова склеивались посредством замазки, и получившаяся труба обвязывалась в нескольких местах гибкими прутьями.

Таким образом в течение нескольких часов была изготовлена дюжина труб, длиной около шести метров каждая. Так как стволы к вершине были заметно тоньше, то трубы не трудно было соединить друг с другом, вставляя узкий конец одной трубы, обильно смазанный замазкой, в широкий конец следующей.

К концу этой работы явились и охотники, доставившие шкуру игуанодона.

Из более тонких стволов хвощей Макшеев устроил стан для меха. Когда мех был сделан, его установили у одного из больших входов в муравейник. Затем в последний начали спускать приготовленные трубы, одну за другой, узким концом вперед, постепенно подвигая их в глубь галлереи и наращивая с широкого конца. Постепенно все двенадцать труб исчезли в темноте галлереи, откуда, газ выходил еще в изобилии, так что приходилось прерывать работу и отбегать в сторону, чтобы отдышаться на свежем воздухе. Широкий конец последней трубы вставили в мех, туго обвязали — и импровизированный вентилятор был готов.

После ужина немедленно начали проветривание муравейника, меняясь у меха, так что трое могли спать, пока четвертый работал мехом.

Проветривание вскоре начало оказывать действие — выделение газа из всех отверстий усилилось. Неожиданную помощь оказала также налетевшая гроза с сильным ветром, но почти без дождя. Порывы ветра проникли в отверстия муравейника, вытесняя газ из верхних ярусов.

Утром приступили к осмотру муравейника, вооружившись небольшими факелами, которые Громеко приготовил из сухого ствола очень смолистого хвойного дерева. Галлерея, по которой были проложены трубы вентилятора, шла в глубь муравейника с пологим уклоном вниз. Она имела более двух метров в ширину, но только полтора метра в вышину, так что приходилось итти согнувшись. Уже недалеко от входа начали попадаться трупы муравьев, застигнутые газом во время бегства, и чем дальше, тем их было больше, так что ниже конца труб вентилятора приходилось уже очищать себе дорогу, отбрасывая трупы в сторону.

Галлерея оканчивалась в центральной большой камере, в которую сходились, подобно радиусам, и остальные три главные хода. Эта камера была уже врыта на глубину четырех метров в почву равнины, но свод ее состоял из стволов хвощей, расположенных очень искусно по радиусам, подобно стропилам плоско-конической крыши цирка. В промежутках между устьями четырех главных галлерей в стенках камеры открывались другие четыре хода, шедшие также по радиусам, но с уклоном от центра к окружности и врытые целиком в земле, представлявшей очень плотный морской песок с прослоями гальки. В камере трупы муравьев, куколок и личинок, которые первые спасали, лежали целыми грудами, так что приходилось карабкаться через них.