Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты (сборник)

Коннетабль де Монморанси когда-то тоже принадлежал к числу доверенных лиц, которых отличала своей благосклонностью Диана де Пуатье. Но за последнее время эти контакты ослабели. Старый вояка отказывался потакать прихотям властолюбивой фаворитки, и Диана в последнее время предпочитала представителям семьи Монморанси отпрысков рода Гизов.

Этого было бы вполне достаточно, чтобы удалить коннетабля от двора, но он был уверен в симпатии к нему короля, который в свое время учился у Монморанси военному искусству. Поэтому коннетабль был одним из немногих придворных, способных противостоять фаворитке.

По этой причине Ив де Сен-Тессе питал тайную надежду на спасение, когда его привели в богато обставленный рабочий кабинет короля, где в этот ранний час его ожидали два человека: упомянутый старый воин, относившийся к Его Величеству с отеческой любовью, и некий незнакомец. Как ни странно, основное внимание графа привлек к себе как раз этот второй человек, а не мрачный коннетабль.

Итальянец? Нет, против этого предположения говорили его сияющие серебристо-синие глаза из-под густого чуба седых волос. Выразительные черты лица были изборождены глубокими морщинами. Он сидел на резном стуле с высокой спинкой, положив кисти рук на трость с серебряным набалдашником. Его темно-красная куртка сливалась с сумраком комнаты, поскольку зажженные свечи бросали отблески света лишь на ту часть помещения, где стоял, ожидая графа, Монморанси.

Властным жестом коннетабль выдворил конвоиров за дверь, и Шартьер с провоцирующей небрежностью оправил свою бархатную, цвета бургундского вина, куртку, придавая ей нормальную форму. Он намеренно создавал у обоих присутствующих в комнате мужчин впечатление, что в данный момент у него нет более важной проблемы, чем поправить свою помятую одежду.

В то же время он краем глаза наблюдал за незнакомцем, который неотрывно смотрел на графа, причем во взгляде его смешивались любопытство, сдержанный гнев и что-то еще странное и одновременно очень знакомое. Этот человек приводил Ива де Сен-Тессе в замешательство, потому что было невозможно понять, что он за личность. Ив буквально чуял опасность, скрывавшуюся за спокойной внешностью этого сеньора. Кем бы он ни был, похоже, что это такой человек, которого не следует делать своим врагом. Но как, ради всех святых, объяснить то явно охватившее арестанта чувство, что незнакомец был именно врагом?

— Граф Шартьер, — прорычал в этот момент коннетабль, садясь за широкий, заваленный бумагами стол и не предлагая места своей жертве, — Его Величество король Генрих поручил мне расследовать дело, касающееся вас. Что вы можете на это сказать?

Ив де Сен-Тессе заставил себя отвлечься от неприятного чувства, вызванного в нем незнакомцем, и сосредоточиться на вопросе Монморанси. Главный полководец короля ожидал ответа в явном раздражении, и теперь от графа зависело разыграть эту партию достаточно умно, несмотря на доставшиеся ему плохие карты.

— Я ожидал разъяснения этого вопроса как раз от вас, сеньор коннетабль! — ответил он со свойственной ему самоуверенностью. — С каких это пор вошло в обычай арестовывать человека среди ночи, когда он с женой выходит из дому погулять в королевских садах? Для меня новость, что пребывание там карается арестом и наказанием.

— Ваша склонность к полуночным гуляниям делает вам честь, — едко ответил Монморанси. — Но в данном случае прогулка привела вас к конюшням, где вас ожидал слуга с оседланными лошадьми. Следует ли это понимать так, что вы узнали о планируемом аресте вашей супруги и решили вместе с ней отправиться за пределы действия королевской юриспруденции?

Проклятие! Коннетабль играл с ним, как кошка с мышкой. Иву де Сен-Тессе представлялось невозможным, чтобы Монморанси стал вдруг представлять интересы герцогини. Вероятнее всего, король, поручая дело старому воину, решил найти дипломатический выход из положения, чтобы скандал получился возможно менее громким. Граф и сам участвовал в ряде походов под командованием Монморанси и ценил старика как строгого, выдающегося своим военным талантом полководца. Это воин, а не придворный интриган. Откуда же тогда все эти церемонные хитросплетения?

— Об аресте моей супруги? — Граф позволил себе удивленную улыбку, но его взгляд при этом оставался холодным и как бы отсутствующим. — Вы шутите! С какой стати может моя жена возбудить недовольство короля? Разве вы не знаете, что она — одно из украшений двора? Что она — верная служанка и преданная подданная Их Величеств? Что даже сам король отличает ее милостью своего внимания?

— Вероятно, ваша жена скорее служит целям Пьеро Строцци, который предает собственную семью, чтобы стать герцогом Урбино, граф. Давайте обойдемся впредь без ложных показаний. Относительно преступлений вашей супруги имеются письменные доказательства. Мое же желание состоит лишь в том, чтобы выяснить, в какой мере вы были посвящены в эти планы государственной измены!