Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты (сборник)

— Много ужасного свершилось за последний год. Не скоро заживут раны и исчезнут трещины, разделившие семьи. Но все уже в прошлом! Тебе больше нечего бояться. Никто не причинит тебе зла, успокойся…

Сочувствие, с которым он старался ее утешить, помогло Ниниане. Слезы высохли, и постепенно отступила острая боль, сменившись приятной расслабленностью.

Барон де Мариво с облегчением почувствовал, как начало уходить из ее тела напряжение от испуга. Она не противилась, когда он поцелуями стал стирать следы слез с ее щек. Вкус влаги был солоновато-сладким. Никогда еще он не ощущал такого разрывающего сердце желания защитить другого человека, избавить от слез и страданий, подарить ему счастье и удовлетворение.

Каштановая прядь волос выбилась из прически и упала на красивое плечо. Мариво последовал за прядью кончиками пальцев до впадины между ключицей и шеей, затем нагнулся и поцеловал это место.

Ниниана тихо вздохнула, но приняла его ласку. Она даже откинулась назад, чтобы помочь ему туда добраться. Словно в полузабытьи, позволяла она ему все более интимные нежности, все более целенаправленные ласки. Закусив нижнюю губу, покорно ждала, пока он медленно спускал с ее плеч верхнюю часть платья. Пальцы, поглаживая плечи, спускались все ниже, смело проникая в пространство между шелком и кожей. У нее вырвался сдавленный стон, когда он добрался до ожидавших его затвердевших сосков. Голова ее бессильно откинулась назад, а пальцы погрузились в его волосы, жесткие и тяжелые, как густой мех. Она почувствовала, как Мариво поднял ее на руки и понес к старомодной кровати с мягкими подушками, на которую она сначала не обратила внимания.

— Пожалуйста… пожалуйста… — просила Ниниана, сама не зная о чем.

— Потерпи, моя радость! Доверься мне… Я хочу тебя любить, только любить…

Одну за другой снимал он мешавшие детали нарядной одежды. С ловкостью знатока вынул булавки из лифа и развязал шнуровку верхних и нижних юбок. Снял туфли и спустил вниз чулки. Наконец она оказалась перед ним в одной шелковой тонкой рубашке.

Совершенные линии гибкой фигуры угадывались сквозь материю. Темные тени виднелись между ног и в ложбине между высоких крепких грудей. Если в дымчатом платье она была соблазнительной, то в рубашке почти из ничего стала воплощенным искушением.

— Как ты прекрасна, — бормотал барон.

Ниниана не стала ничего возражать, пытаясь понять чудо любви, связавшее ее с этим мужчиной.

Двадцать с лишним лет прожившая на юге страны, где люди отличались горячей кровью и бурным темпераментом, она не могла остаться безразличной к отношениям между мужчиной и женщиной. Но никогда не испытывала сама никакой страсти. В ее кругу не заключались браки по любви. Они заключались по желанию отцов для сохранения или увеличения состояния, приобретения благородных титулов. Затем требовалось как можно быстрее произвести на свет наследника. Симпатии и любовь не учитывались в таких тщательно обдуманных и заключенных письменно соглашениях. Если везло, то в семье возникал дружеский целенаправленный союз, как между ее родителями. При неудаче начинались постоянные свары, как в королевской семье.

Раньше Ниниане никогда не пришло бы в голову, несмотря на традиции, честь, воспитание и благородную фамилию, так просто отдаться мужчине. Сейчас же ничто не казалось ей естественней и желанней, чем такой поступок. Барон имел право видеть, любить и ласкать ее тело. Без ложного стыда сняла она последнюю часть одежды и скользнула в его объятия после того, как и он освободился от торжественного одеяния. Свечи вместе с пламенем камина освещали комнату колеблющимся красноватым светом. При таком освещении высокая мускулистая мужская фигура походила на бога войны. Световые блики скользили по темной коже, открывая все шрамы и подчеркивая атлетичное сложение. Ниниана не могла отвести от него взгляд, в котором читались легкий испуг и восхищение.

— Мне боязно, — прошептала она.

— Снова?

Ив де Мариво попытался успокоить ее. Но затем понял, что в данном случае страх не связан с нервным срывом, вызванным стуком сапог.

— Меня не надо бояться, моя радость! — произнес он успокоительно и крепче прижал ее к себе. Укротив немного свою страсть, он вложил весь свой опыт в приятную игру предварительных поцелуев, которыми стал покрывать ее лицо. Как легкие крылья бабочек, касались они ее висков, век, ямочек в уголках рта, голубоватых вен на писках. Чувственное тепло окутало Ниниану. Она ощущала, как уходит беспокойство там, где остаются следы от ласковых губ. Она трепетала под их прикосновениями, и короткие, прерывистые звуки, слетавшие с ее полуоткрытых губ, обещали барону близкую победу.

Его поцелуи становились смелее, продвигались дальше, ласкали пульсирующую жилку на шее, пробовали на вкус шелковистую кожу небольших, гордо вздымавшихся грудей.