Плутовство и обман: экстрасенсы, телепатия, единороги и другие заблуждения (ЛП)

Хастед позже жаловался, что протокол был сложным (хотя он не был сложным), что я сказал, что Джулию «сильно расхваливали» (ее и расхваливали, и Хастед, и его жена), и что я не проверил несогнутую ложку на такие вещи как «условная деформация, остаточная деформация, расположение петли напряженности, микро-твердость, зернистость структуры, электрическое сопротивление, размеры образца и т.д.». Он игнорировал тот факт, что, в отличие от некоторых скверных экспериментаторов, мы, планировавшие протокол для тестирования Джулии Ноулз, определили заранее, что мы тестировали ее на явный изгиб простой чайной ложки, трюк, который, по словам девочки, она могла сделать. Мы не намеривались искать скрытые второстепенные эффекты и принимать после этого решение, что какое-то открытие было важным. Когда Хастед идет на скачки, он не может получить выигрыш в окошке ставок, если лошадь, на победу которой он поставил, приходит шестой и боком. Он просто не признает адекватный и надлежащий эксперимент, когда он его видит!

Профессор Джон Хастед на тесте Ноулз. Он остался в стороне от этой процедуры, отказываясь иметь ничего общего с органами управления и наблюдения.

Хастед назвал мои условия эксперимента «сырыми». Нет, Джон, они были простыми и ясными. Хастед сказал, что используемые ложки не были промаркированы. Они были промаркированы, довольно неплохо и прочно. Он жаловался, что впадина ложки была испачкана только с одной стороны. Это чистая правда. Поскольку мы решили, что ложку попытаются изогнуть вниз (есть эти проклятые настойчивые требования объявлять обо всем заранее, что мы и попытались сделать, очень ясными словами!), нужно было запачкать только одну сторону, где должно было прилагаться давление. Замазывание обеих сторон дало бы возможность Джулии сказать, что загрязнение с нижней стороны ложки мешает ей опустить ее вниз, что и было целью эксперимента. Мы знали, что делали. В своем опровержении моего письма в журнал JSPR, Хастед сказал, что он обратил внимание на эти вещи «для того, чтобы опровергнуть утверждения мистера Рэнди, что он является лучшим наблюдателем, чем ученые». Я такого никогда не утверждал. Но я скажу, что я лучший наблюдатель, чем некоторые ученые.

Хастед закончил свое обвинение комментарием, что «планирование эксперимента лучше оставить профессиональным экспериментаторам, а не профессиональным обманщикам». Нет, профессор Хастед, позвольте нам заметить, что планирование эксперимента лучше оставить компетентным профессиональным экспериментаторам. Тогда мы, профессиональные обманщики, сможем вернуться к индустрии развлечений.

Ложки легко изгибаются таким способом.

Я надеюсь, что мой читатель узнал в этих возражениях на мое письмо в JSPR технику неточного цитирования, выдуманных утверждений, не замечания фактов и преувеличения, что говорит о неполноценности оппонентов. Они дешевые пижоны, неумелые в лучшем случае. Я признаю, что не могу проделать вычисления, которые, я уверен, может сделать он, и я не могу претендовать на его образование, но я уверен, что я чертовски способен поймать ребенка, гнущего ложку! На самом деле, любой в меру умный человек может это сделать, если у него нет навязчивого желания разыгрывать из себя тупого.

Когда Стивен Норт, чудо-ребенок, гнущий металл, которого Хастед объявил подлинным, проходил тесты в колледже Биркбека, где принимала участие Granada TV, молодая женщина из съемочной группы заглянула к Стивену во время одного из тестов, в котором он — как обычно — был оставлен без присмотра и без наблюдения, за исключением записывающих устройств, подключенных к образцам металла. Это любимый метод Хастеда тестировать детей. Она ясно видела, как он сгибал образец голыми руками, и поспешила рассказать об этом Хастеду. Но ученый отмахнулся от этого как от ошибки с ее стороны. Улыбаясь, он сказал: «Стивен может обманывать в другом мире, но не в этом!» У меня нет объяснения всем этим комментариям. Это характерно для Хастеда.