Плывун

— Ну вот видите. Значит, вы тоже знаете эту историю…

— Да уж… — вырвалось у него.

— Ну и в новейшие времена дом вел себя странно, в результате чего мы и сидим на минус третьем этаже.

— А в этом кто виноват? — недоуменно спросил Пирошников. — Ведь молодой человек из этого дома давно выехал?

— Об этом история умалчивает, — ответила она. — Но магия определенно осталась. Я это чувствую по своим клиентам. Результаты превосходные.

Пирошников помолчал. У него на языке вертелся вопрос, но он не решался его задать, боясь обидеть. И все же решился.

— А скажите, Дина, насколько велик среди представителей вашей профессии процент… непрофессионалов? Обманщиков, попросту говоря.

— Вы хотели спросить — не шарлатан ли я? — улыбнулась Дина. — Дайте ваши руки.

— Руки? Зачем?

— Лучше один раз увидеть. Давайте. Обе.

Пирошников нерешительно протянул ей обе руки. Дина мягким движением уложила их на стол и повернула ладонями кверху. Затем она сделала движение ногой, что-то щелкнуло, и откуда-то сверху ударил снопом белый свет, ярко осветивший лежащие на столе ладони Пирошникова.

— Хиромантия, что ли? — догадался он.

Дина не отвечала. Она сосредоточенно разглядывала ладони Пирошникова, изредка дотрагиваясь и проводя по ним пальцами.

— Однако… — сказала она. — Вы разносторонний человек. Много наклонностей и талантов… Но линии не развиваются.

— И какие же это таланты? — чуть насмешливо спросил Пирошников.

— В деловой сфере ваше предназначение лежит в области политики. Но вы родились в такое время, что заниматься политикой в полном смысле слова было невозможно. Ведь членом партии вы так и не стали… Правда, вот тут, видите? — она указала на едва заметную морщинку на ладони Пирошникова. — Вы пробовали уйти в политику в начале девяностых, но это продолжалось недолго.

Пирошников с усмешкой вспомнил анекдотический эпизод своей биографии, когда по настоянию общественности он выдвинул свою кандидатуру на выборах в городскую Думу от партии «Правое дело» и тусовался в их штабе. Партия тогда была на коне, выражение «когда мы придем к власти» было в большом ходу. Но через пару месяцев Пирошников сбежал оттуда, свою кандидатуру снял и более никогда в политику не лез.

Потому он с удивлением узнал сейчас о своем предназначении, которое так занимало его в тридцать лет.

— В творческой области вам следовало стать композитором… — продолжала Деметра. — У вас определенный талант композитора. Вот здесь, видите?

Вот тебе и на! А он стихи писал, как дурак. Когда нужно было сочинять песни и симфонии, как предписывала эта закорючка на его ладони.

Хиромантия давала явные сбои.

— Перейдем к биографии, — проговорила прорицательница.

И она ровным голосом, продолжая легко прикасаться пальцами к ладоням Пирошникова, словно играя неслышимую мелодию, начала рассказ про его жизнь.

Ладони Пирошникова, а точнее, их папиллярные линии, содержали бездну информации о прошлой жизни их обладателя, причем зачастую информации тайной, которую не хотелось бы делать достоянием окружающих.

Так, лет до тридцати судьба Пирошникова складывалась ни шатко, ни валко, зацепиться не за что: школа, полтора курса института, служба в армии, потом различные занятия то тем, то этим — творческая, ищущая натура, которая так ничего и не нашла и до творчества не добралась.

Но в тридцать лет случилось из ряда вон выходящее событие…

Тут Дина вгляделась в ладонь Пирошникова внимательнее и проговорила:

— А ведь это случилось сорок лет назад, вы были правы.

— Что случилось? — безмятежно спросил Пирошников.

— Вы стали жильцом этого дома… Боже мой! Все сходится. Как я не догадалась сразу!

Пирошников молчал.

— Вы прожили здесь четырнадцать лет с женщиной и ее сыном. Брак вы не оформляли, — читала Дина по ладони. — Работали в двух местах, что-то такое, близкое к творчеству…

— Редактором, — подсказал Пирошников.

— Гражданской жене изменяли. Вижу два романа, внебрачных детей нет. А потом, в середине восьмидесятых, у вас случился еще один роман. Родилась дочь, я правильно говорю?

— Правильно, — подтвердил Пирошников, волнуясь. — Зовут Люба.

— Молодец, Дина, молодец… — похвалила себя гадалка. — И вы ушли в эту семью и оформили брак. Но тут… — она сделала огорченное лицо, — случилось непредвиденное. Ваша молодая жена сама влюбилась… Нечетко вижу. Военный?

— Да. Военный врач, — уныло согласился Пирошников.

— И вы ушли. Но скоро стали жить с женщиной, с которой… с которой… — она вглядывалась в ладонь. — С нею у вас, кажется, был роман платонический, попытка, так сказать. Точнее, она вас хотела увести еще от первой жены, но не получилось. А теперь все сошлось. И вы стали жить с нею, не расписываясь, по вашему обыкновению. Родилась еще одна дочь…

— Анюта, — подсказал Пирошников.

— Ну это вам не компьютер. Имен не печатает, — пошутила Дина. — Это случилось… ага! Семнадцать лет назад. Но вот уже четыре года вы живете один. Все правильно?

— Нет слов! — восхищенно воскликнул Пирошников.

— И вы снова вернулись в свой дом… — задумчиво проговорила Деметра. — Как блудный сын.