Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ)

- Да. Она шила их и шила. Купила в универмаге маленькую мягкую игрушку, распорола её, увеличила выкройку и сшила двенадцать драконов, набила их порезанным на кусочки шерстяным ватином. Во времена дефицита мама купила ватин - хотела шить себе одеяла, но так и не собралась. Драконы получились огромные, мама всем их раздарила, оставив себе карлика.

- Карлика?

- Самого страшного, со свешивающейся на бок головой. Первый блин комом.

Я припомнила из глубокого детства какую-то зелёную игрушку, игрушка мне кивала, она должна валяться где-то на даче.

- А зачем мама шила этих драконов?

- Чтобы ты родилась в год дракона.

- Но зачем?

- Не знаю. Мне было это неинтересно. Я зарабатывал деньги и мечтал жениться на богатой женщине. Мама была очень бедной, очень переживала, когда её на рынке обвешивали. А деньги за обвес заставляла требовать меня.

- Вы ходили вместе на рынок?

- Иногда. Когда я не работал. Мама часто ходила на рынок вечером одна. Вечером можно было купить подгнившие фрукты подешевле. А в ноябре мама ходила и покупала виноград россыпью...

- Мама и сейчас его покупает! - вдруг вспомнила я, - и ещё всё вспоминает те палатки у кладбища, которые теперь магазин.

Вот тут и заявились мама с отчимом. Отчим шмыгнул на кухню как трусливый ушастый ёж. Их на даче навалом. Мама встала в дверях, при входе в мою комнату.

Она посвежела, похудела, на руках были следы от укусов комаров. Но это было не главное. Глаза у мамы светились. Мама была счастлива. Я это сразу уловила.:

- Папа, что ли, за тебя убрался?

Мы с папой молчали. Папа пыхтел.

- Ну привет, - улыбнулась мама папе.

- Привет, - вздохнул папа.

- Мам! Я сама!

- Что сама?

- Убралась. А ты бы обувь сняла, ты же с улицы, - я несла чушь, какая там грязь с улицы в плюс тридцать пять по Цельсию.

- Да, да, извини. Совсем плохая стала, - и мама обратилась к папе: - Всё по твоей милости.

- Что - по моей?

- Мозгов лишилась. Вот что. Пока ты рыбу свою удил... - мама всхлипнула. - Доудился. Девочку сироткой оставил. Пришлось мне замуж выходить.

- Не надо! - попросил папа.

- Ты вообще думаешь, что делаешь, - мама вернулась в одной шлёпке, - Все мертвяки в гробах давно сгнили, а ты всё не угомонишься.

- Ну зачем ты так. Я же страдаю, - мне показалось, что вздохи пошли строем, как солдаты с полигона, которые приезжали к нам в школу 9 мая.

- Отстрадался. Чего надо? - и мама крикнула отчиму: - Куда дел шлёпку?

- Перепутал, - недовольно сказал отчим.

Я очень удивилась. Обычно он говорил: «А я откуда знаю, где твоё...»

Вы, наверное, поняли, что маму это бесило, а меня бесило, когда отчим брал мои швейные принадлежности, любимые мои ножницы, особенные, которые с виду были обычными. Я и отчим крепко поссорились из-за этих ножниц. Отчим утверждал, что ничего не знает. Тогда мама залезла в верхний ящик его комода, где он хранил все документы и все железки, а также скапливал использованные батарейки, которые перемешивались с полными и в итоге мама выкидывала всё подряд. Ножницы нашлись в ящике комода, а отчим продолжал утверждать, что он не брал, а это я сама свои ножницы разбрасываю. «Никакого достоинства - ни на грамм, ни на микрометр, - плакала тогда мама, - врун».

Отчим кинул маме вторую тапку.

- Уж купила ему две пары чёрных шлёпок, себе - синие. И всё равно путает. Дальтонизм, - мама напялила шлёпку и обратилась к папе: - Так чего тебе недостаёт?

Папа вкратце рассказал всё, что объяснял мне, добавил:

- Стечение обстоятельств. Ты веришь, что я вас продолжаю защищать. Ты чувствуешь, что я в комнате?

- Ты меня не ценил, - сказала мама абсолютно не о том, и села на мою кровать.

И тут случилось неслыханное. Отчим, который обыкновенно, приходя домой, бежал на кухню варить сосиски, вдруг подошёл и встал перед мамой на колени.

- Уйди отсюда! - не удержалась я, с какой стати вообще он ездил к маме на дачу. Это после своей Воркуты он ещё смеет! - Не видишь важное дело.

Отчим тихо отошёл, ушёл, погремел кастрюлями и сковородами и ... вернулся, его трясло, он был взбешён. То есть он вышел, подчинился а потом его накрыло. С ним всегда так. Он держится, держится, а потом накидывается. Что он нам с мамой наговорил за последний год! Даже вспоминать не хочется. И всё то же: спокойный, спокойный и вдруг - хоп!

Шлёпка сама слетела с ноги мамы, полетела, впечаталась в отчима. Он стоял как вкопанный, тёр лоб - шлёпка впечаталась ему в лоб. И вдруг папа встал на колено и обул маме ногу. Я помогла папе сесть обратно. Рука его на ощупь твердела, а я держала его за предплечье секунд пять, не больше. Он твердел, наливался как мишка Тедди, их надо набивать очень плотно. Они же первоначально были набиты опилками.

- Ну так что надо? Сколько ещё собираешься здесь столоваться? - орал отчим. - Что ты ребёнка пугаешь каждый день?

- Он меня не пугает! - я возмутилась тому, что отчим уже и папу попрекает деньгами и продуктами, хотя папа не ел вообще, и денег у него было навалом своих.

- Мне вот что надо, - вздохнул папа зловеще. Впервые зловеще. - Мне надо проговорил он. - Чтобы ты ушёл отсюда навсегда.

- И это всё? - отчим хохотал. - Кукла будет меня учить?