Пнин

— И вы знаете, что я буду сказать вам, — произнес Пнин заговорщицким голосом, дрожавшим от торжества. — Завтра утром, под покровом тайнинг, я буду повстречать джентльмена, который желает помогать мне этот дом покупить!

Они спустились вниз. Рой вручил жене сумочку Кэти. Герман нашел свою трость. Искали сумочку Маргарет. Снова появился Лоренс.

— До свиданья, до свиданья, профессор Войник! — напевно проговорил Пнин, и фонарь над крыльцом осветил его круглые, румяные щеки.

(Еще в передней Кэти и Маргарет повосхищались тростью профессора Гагена, который ей так гордился и которую ему недавно прислали из Германии, — сучковатой палкой с набалдашником в виде ослиной головы. Ослиная голова могла шевелить одним ухом. Трость принадлежала баварскому дедушке доктора Гагена, сельскому пастору. Согласно записке, оставленной пастором, механизм второго уха был поврежден в 1914 году. Гаген, как он объяснил, носил эту трость затем, чтоб защищаться от восточно-европейской овчарки на Зеленолужской улице. Американские собаки не есть привычные к пешеходам. Он всегда предпочитал хождение езде. Ухо не может исправляться. Во всяком случае, в Уэйнделе.)

— Я все-таки не понимаю, почему он меня так назвал, — сказал Лоренсу и Джоун Клементсам профессор антропологии Т. У. Томас, когда они шли вместе через синюю мглу к четырем автомобилям, запаркованным на другой стороне улицы.

— Наш друг, — ответил Клементс, — пользуется своей собственной номенклатурой имен. Его словесные причуды придают жизни новый волнующий привкус. Его фонетические ошибки мифотворны. Его оговорки пророчат. Мою жену он зовет Джон.

— И все же меня это несколько встревожило, — сказал Томас.

— Он, вероятно, принял вас за другого человека, сказал Клементс. — И как знать, может, вы и впрямь другой человек.

Посреди улицы их настиг доктор Гаген. Профессор Томас покинул их, имея вид все еще весьма озадаченный.

— Ну вот, — сказал Гаген.

Была прекрасная осенняя ночь, бархат внизу, сталь в вышине.

Джоун спросила:

— Вы и правда не хотите, чтоб мы вас подвезли?

— Тут всего десятиминутная прогулка. А прогулка есть просто необходимость в такую прекрасную ночь.

Они с минуту постояли втроем, глазея на звезды.

— Это все суть миры, — сказал Гаген.

— Или, — сказал Клементс, зевая, — просто ужасающий кавардак. Подозреваю, что это на самом деле какой-то светящийся труп, а мы все внутри его.

С освещенного крыльца донесся сочный смех Пнина, который рассказал Тэйерам и Кэти Кис, как ему тоже однажды была возвращена чужая сумка.

— Пошли, мой светящийся труп, надо ехать, — сказала Джоун. — Рада была тебя видеть, Герман. Передавай привет Ирмгард. Что за чудная вечеринка. Никогда не видела Тимофея таким счастливым.

— Да, благодарю вас, — рассеянно отозвался Гаген.

— Надо было видеть его лицо, — сказала Джоун, — когда он сообщил нам, что завтра встретится с торговцем недвижимостью по вопросу покупки этого райского дома.

— Он сказал? Вы уверены, что именно так сказал? — быстро спросил Гаген.

— Конечно, уверена, — сказала Джоун. — И уж если кому-нибудь дом нужен, так это, конечно, Тимофею.

— Что ж, спокойной ночи, — сказал Гаген. — Рад, что вы смогли приходить. Спокойной ночи.

Он дождался, пока они дойдут до своей машины, и после некоторого колебания повернул назад, к освещенному крыльцу, где, стоя, как на сцене, Пнин во второй или в третий раз пожимал руки Тэйерам и Кэти.

("Я б никогда, — сказала Джоун, подавая машину задом и крутя баранку, — никогда не позволила бы своей дочке уехать за границу с этой старой лесбианкой". — "Потише, — сказал Лоренс. — Он, может, и пьян, но он еще недостаточно далеко".)

— Никогда вам не прощу, — сказала Кэти веселому хозяину, — что вы мне не позволили помыть посуду.

— Я ему помогу, — сказал Гаген, поднимаясь по ступенькам и стуча по ним тростью. — А вы, детки, разбегайтесь по домам.

Пнин в последний раз пожал им руки, и Тэйеры с Кэти ушли.

12

— Во-первых, — сказал Гаген, когда они вернулись в гостиную, — я, полагаю, должен выпивать вместе с вами последний стакан вина.

— Отлично. Отлично! — воскликнул Пнин. — Давайте прикончим мой cruchon.

Они уселись поудобнее, и доктор Гаген сказал:

— Ты замечательный хозяин, Тимофей. Это очень прекрасный момент. Мой дедушка говаривал, что стакан доброго вина надо всегда так попивать и смаковать, как будто это есть твой последний стакан перед казнью. Я интересуюсь, что ты клал в этот пунш. Я также интересуюсь, правда ли, как утверждает наша очаровательная Джоун, ты рассматриваешь план купить этот дом?

— Не то чтобы рассматривать, но немножко подсматриваю, какие возможности, — ответил Пнин с гортанным смешком.

— Я сомневаюсь в мудрости этого, — сказал Гаген, поглаживая стакан.

— Естественно, я жду, что я получу наконец постоянное место, — довольно хитро заметил Пнин. — Я теперь девять лет ассистент. Годы бегут. Скоро я буду заслуженный ассистент в отставке. Почему вы молчите, Гаген?

— Ты помещаешь меня в очень неловкое положение, Тимофей. Я надеялся, что ты не будешь поднимать именно этот вопрос.