Читаем ПО 3 (СИ) полностью

— То мы всегда сможем обратиться за посевными клубнями к нашим друзьям-соседям — кивнул Панасий — И наоборот. Взаимная поддержка — один из залогов выживания в этих условиях.

— Значит, картошка у них появилась много лет назад… — пробормотал я, непроизвольно кривясь — М-да… Хотя…

Вспомнив ту жидкую похлебку, что приносили жителям Холла каждый день, я почувствовал, как новая вспышка гнева опять рассеивается. Уверен, что какие-то крохи картофеля попадали в тот котел с похлебкой. Что-то доставалось и холловцам. Наверняка…

— Мы с радостью подарим тебе несколько десятков клубней на посев и расскажем тонкости — мирно улыбнулся Панасий.

— Спасибо.

— Замок заботится обо всех жителях Бункера, Охотник. То, что они выживают долгие годы — даже без твоей несомненно великой помощи — говорит о многом.

— Согласен — кивнул я — Моя злость глупа. И я слишком недолго здесь, чтобы выносить приговор и рубить с плеча.

— А вот и угощение.

Улыбчивый дедуля в меховой одежде, щурясь и часто кивая головой будто фарфоровый божок, поставил передо мной железный формованный поднос. Посуда тюремная, а вот блюда царские — кусок жареного мяса, горка сероватого пюре, травяной салат и… пяток печений «Орео». Обалдеть…

Убрав три печенья в карман, я запоздало стянул куртку — здесь не жарко, но и не холодно. Остальные два печенья молча протянул старичку в мехах и тот, с благодарной улыбкой приняв дар, ушаркал по бесконечному коридору.

— Хотя одну сам съешь? — поинтересовался Панасий и шумно отхлебнул горячего чая.

— Не — улыбнулся я — Обойдусь.

— Ты хороший человек…

— Могу и эти отдать. Дети обрадуются.

— Дети? — старик удивленно приподнял седые брови — У нас нет детей, Охотник.

— К-хм… я не намекаю на возраст, но…

— Среди нас есть женщины и мужчины, что чудом выжили при крушении их крестов. Многие из них попали в Убежище относительно молодыми.

— И? А… понимаю… вы знаете, что рождающиеся здесь дети несколько… вялы… и даже вырастая, мало чем отличаются по разуму от…

— Не в разуме дело, Охотник — перебил меня Панасий и сердито сдвинул брови — Что ты! Любой ребенок — радость великая! Каким бы он ни был!

— Хм… проблема биологическая? У луковианцев не получается завести здесь…

— Мы и не пробовали! Никто из нас! По крайней мере в нашем Убежище. Не могу говорить за всех луковианцев. И никого не осуждаю.

— Не понимаю — признался я.

— Охотник… подумай сам — какое право мы имеем привести детей в подобный мир? — рука старика вытянулась, указав на выход, за которым бушевала снежная пурга — В мир, где каждый миг грозит лютой смертью. Ты бы зачал здесь сына или дочь? Чтобы твое дитя жило вот в этой хрупкой каменной скорлупке, куда в любой момент может ворваться какая-нибудь тварь и на твоих же глазах сожрать его? Ты бы породил здесь жизнь?

— Хм… — потушив вторую сигарету, я допил чай, откинулся назад и задумчиво замолчал, глядя на исходящее паром сероватое пюре.

— Ты сам отец? В том мире…

— Нет. Не сподобился как-то.

— Поэтому и не задумался — понимающе кивнул Панасий и придвинул ко мне поднос — Ты ешь, ешь, Охотник. Надо быть сытым и сильным.

— Детям здесь на самом деле не место.

— Не место. И не забывай, Охотник — все рожденное здесь несет на себе отпечаток ЕГО! — сухой длинный палец указал вверх — И я говорю не о мифическом божестве…

— Да я понял. Что ж… есть над чем подумать… — прокряхтел я, возвращаясь в вертикальное положение.

— Думать лучше на голодный желудок — согласился луковианец — Сытость притупляет разум. Но тут ведь и думать нечего — детей в подобном мире не надо. Тут ты никого из нас не переспоришь.

— И не собирался — проворчал я — Дети… штука ответственная.

— Штука — повторил старик и покачал головой — Хм…

Зачерпнув ложкой пюре, я осторожно попробовал и тоже хмыкнул — от радостного удивления. Вкусно. Солоновато. И совсем не похоже на вкус нашей земной картошки. Здесь вкус побогаче.

— Зимняя картошка… мы сами не знаю, почему она перородилась и начала расти прямо в снегу и льду — заметил Панасий, удовлетворенно глядя, как я зачерпываю уже вторую ложку с горкой — Это удивительно и необъяснимо.

— Столп — прожевав ответил я и взглянул на изогнутый каменный потолок — Столп…

— Столп — согласился старик и звякнул чайником, наливая мне второй стакан — Зурло… это один из тех, кого ты…

— Я знаю их имена — мягко улыбнулся я.

— Прости. Не хотел обидеть. Мы луковианцы простые… люди… да?

— Нет — с усмешкой качнул я головой — О нет. Вы хитры и многослойны.

— Да что ты?

— Русский язык — произнес я.

— Я говорю на нем.

— Да, кажется, все из встреченных мной луковианцев говорят на русском языке, причем говорят почти без акцента и обладают невероятным словарным запасом.

— Мы любознательны.

— Нет. Любознательность может быть у одного или у двух. Ну еще может быть кружок по интересам. Но когда выясняется, что львиная доля луковианцев прекрасно изъясняется на русском языке… речь может идти только о системном массовом обучении. И о неоспоримом приказе от того, с чьим мнением считаются.

Прожевав кусок отлично пожаренного мяса, я поднял глаза на сидящего напротив старика:

— Я неправ?

— Ты полностью прав. И ты умен.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже