По багровой тропе в Эльдорадо. Повесть

Сложнее было с Хуаном де Аревало. Сердце мое разрывалось на части: я видел, что он мучительно переживает и все же не в силах простить мне любовь к индианке. А я… я слишком дорожил нашей дружбой, чтобы оставаться равнодушным к его терзаниям. Я с горечью замечал, что Хуан близок к тому, чтобы искренне возненавидеть ни в чем не повинную девушку, но все мои попытки заговорить с ним об Апуати кончались ничем.

Однако стоило нам отплыть на бригантинах из Апарианы, и Хуан де Аревало стал совсем иным. Теперь он опять был моим другом - заботливым, душевным, готовым ради меня на любые лишения и жертвы. И только поймав случайно мой пристальный взгляд, обращенный туда, где за бригантинами следовали каноэ, он снова мрачнел и замыкался в себе.

ГЛАВА ШЕСТАЯ Я СТАНОВЛЮСЬ ГЕРОЕМ

На двенадцатый день мая наши бригантины вошли в воды, омывающие берега провинций касика Мачапаро - могущественного индейского вождя, о котором нам немало рассказывали в Апариане. Мы издалека заметили белевшую на пологом берегу деревню и немало порадовались этому: во-первых, у нас кончились припасы, а во-вторых, очень хотелось хоть несколько деньков пожить на суше. Но не успели мы проплыть и четверти лиги, как стало очевидно, что нам здесь готовят совсем иной прием, нежели ранее. Множество каноэ - целая армада - встречала нас близ маленькой бухты, где мы намеревались пристать. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: на этот раз боя не избежать. Сотни вооруженных копьями индейцев, прикрываясь большими щитами из бугристой кожи аллигаторов, обкладывали на своих вертких лодках наши бригантины. Шум стоял страшный: рокот барабанов, рев деревянных индейских труб, озлобленные крики ярко разрисованных туземцев создавали невообразимо дикую какофонию.

Трудно было сдерживать волнение при виде столь свирепого полчища врагов. Пестрый хоровод, постепенно окружавший нас, не предвещал ничего хорошего. Правда, мы знали, что грохот и смертоносный свинец наших аркебуз сразу же обратят индейцев в бегство - в этих краях огнестрельного оружия, конечно, еще не видывали. Однако руки аркебузников и арбалетчиков дрожали: до начала жестокой битвы оставались считанные мгновения.

- Приготовиться! - громогласно крикнул капитан.

Солдаты нашей «Виктории» и подошедшего к ней почти вплотную «Сан-Педро» прицелились и замерли.

Индейские каноэ неумолимо приближались. Дикари потрясали копьями и пускали в нас тучи стрел. К счастью, они не могли пробить наши щиты и стальные доспехи. Я заметил, что среди наших врагов совсем нет юношей и молодых воинов - нас атаковали только зрелые мужчины, не моложе тридцати лет.

- Аркебузы, огонь! - скомандовал Орельяна.

Я невольно зажмурился, ожидая услышать грохочущие выстрелы, но ничего подобного не случилось: залпа не последовало.

- В чем дело?! - бешено крикнул капитан.

- Сеньор! Не стреляют! - в отчаянии завопил аркебузник Эрнандес. - Святой Яго! Порох отсырел!..

Солдаты, швыряя ненужные аркебузы, бросились от бортов. Их места поспешно занимали арбалетчики.

Всего несколько мгновений мы были в замешательстве, и этого оказалось достаточно, чтобы индейские каноэ подошли к бригантинам еще локтей на двадцать. Несколько солдат получили легкие ранения.

Наконец засвистели тяжелые стрелы наших арбалетчиков. Стреляли они мастерски - индейцы посыпались в воду один за другим. В стане врага появились признаки паники, два каноэ перевернулись, раздались жалобные крики тонущих. Когда метким выстрелом Контрераса был поражен огромного роста индеец, командовавший самым вместительным каноэ, дикари стали понемногу отступать. Но вот к ним на подмогу подошла еще одна флотилия лодок, и они снова ринулись на штурм бригантин, медленно, но неуклонно продвигавшихся к спасительной бухте.

Да, мы не отказались от мысли о высадке на берег- долго сражаться на воде мы были не в силах. Пятьдесят испанских мечей, которыми мы можем встретить врага на суше, - только на них мы теперь надеялись.

Несмотря на отчаянное сопротивление туземцев, нам удалось приблизиться к берегу. Но и там нас ожидали полчища врагов. Они приплясывали от возбуждения, вопили во всю мочь и были, по-видимому, готовы до последнего вздоха оборонять свои жилища.

Орельяна, прикрывая голову щитом, метался по бригантине и осипшим голосом отдавал приказания. Едва «Виктория» коснулась днищем мели, половина ее экипажа спрыгнула в воду и бросилась с поднятыми мечами на берег. Почти одновременно причалил и «Сан-Педро», с него тоже начали высадку.