По библейским местам

Но эти люди были достаточно разумны, чтобы заботиться о собственной безопасности и содержать армию горных лучников, набранных в основном из числа бедуинов пустыни. Их военные успехи предвещали будущие победы кавалерии других поколений, собранной под знаменем Пророка. Пальмирские воины привлекались и в римскую армию, а некоторые даже несли службу на Римской стене (вал Адриана) в Британии. В Свободной библиотеке Саутшилда хранится надгробие, найденное в римском лагере; оно принадлежало женщине по имени Регина, жене Барата из Пальмиры. Ее изобразили на камне сидящей в алькове, выполненном в стиле пальмирской архитектуры: его поддерживают две богато украшенные колонны того самого типа, что в изобилии находят среди развалин города.

В правление Зенобии Рим вздрагивал под ударами варваров — как на западе, так и на востоке, и Пальмира, верный вассал Рима, ощутила возможность набирать силу как самостоятельное государство, контролировавшее собственные границы. Когда император Валериан попал в плен к персам — это единственный римский император, когда-либо оказывавшийся в плену, — Пальмира и все пограничные районы поверили, что великая империя вот-вот рухнет. Зенобия внезапно отбросила видимость верности Риму и объявила себя независимой царицей Востока. Она захватила Египет и разместила гарнизоны на севере, возле Анкары, вплотную приблизившись к Европе. Но она не допускала, что в Риме власть может взять в руки сильный лидер, который наведет порядок в империи. Император Аврелиан вскоре прошел маршем по Малой Азии и осадил Пальмиру. Зенобия бежала на верблюде к Евфрату, но ее взяла в плен римская конница, царицу доставили в Рим и провели — в золоте и драгоценностях — в триумфе Аврелиана. Последние, мирные годы жизни Зенобия провела как респектабельная римская матрона на вилле в Тиволи, которую ей подарил император. Дети Зенобии благополучно вступили в брак, и когда в следующем столетии Требеллий Поллион писал ее биографию, поместье в Италии все еще носило имя Зенобии. Но Пальмира так никогда и не оправилась от поражения. Жизнь постепенно ее покидала. Великолепные дома обращались в руины, прекрасные храмы пустели. Золотые сны закончились, и пришло время, когда все забыли о существовании Пальмиры.

Я прошел центральную колоннаду, разделявшую город пополам, из конца в конец. В дни своей кратковременной славы Зенобия должна была проезжать здесь много раз в день. Около четырехсот колонн стояли некогда по обеим сторонам улицы; сохранилось сто пятьдесят. Великолепная улица упиралась одним концом в большой храм Ваала. После Баальбека этот храм является самыми крупными руинами в Сирии. Французы расчистили его от арабских хижин, которые занимали почти всю территорию святилища, и теперь можно рассмотреть развалины этого поразительного сооружения.

Это изумительный восточный храм, выстроенный из огромных блоков желтоватого камня. Стены чуть наклонены внутрь, как у египетского пилона или у нижнего яруса вавилонской храмовой башни. Очень типично для Пальмиры, что этого восточного гиганта окружали изящные эллинистические колонны, которые, как ни странно, устояли, несмотря на общую разруху. Очевидно, эти колонны добавили к старому зданию, поставленному гораздо раньше, вероятно, во времена Зенобии: она могла пожелать, чтобы храму придали более «цивилизованный», греческий вид.

В воротах храма я встретил сторожа-араба, который предложил показать мне могилы. Он побежал за ключами, поскольку самые красивые захоронения благоразумно находятся под замком, и мы вместе отправились по развалинам города в сторону низких холмов на западе, где увидели довольно много массивных каменных строений, напоминавших квадратные в плане церковные башни, разве что некоторые из них немного сужались кверху. Сторож-араб рассказал мне, что там сохранились подземные склепы и захоронения в башнях. Подземные склепы по большей части спрятаны под песком, но иногда верблюд наступает на их кровлю и она проваливается, и тогда находят, по словам сторожа, «очень интересное». Он заверил, что ненайденными остаются еще сотни могил, именно сотни; и поцеловал кончики пальцев, жестом изобразив настоящее изобилие.