По библейским местам

Ирак для шиитов является священной страной, поскольку здесь похоронены Али и Хусейн. Четыре священных города Ирака — Неджеф, Кербела, Кадиман и Самарра — по-прежнему остаются главными святынями шиитского мира; говорят, что до двухсот тысяч шиитских паломников ежегодно собираются там, в основном они приходят из Персии, Индии и Афганистана. Каждый священный город имеет обширное кладбище, поскольку сильнейшее желание каждого шиита — быть похороненным как можно ближе к святому Али и к не менее святому Хусейну. Тела доставляют на машинах марки «форд» и на вьючных животных по всем дорогам, ведущим к этим городам. Если сунниты обращают лицо при молитве к Мекке и Медине, то шииты — к священным городам Ирака.

Великий праздник шиитов приходится на первые десять дней месяца муеаррам,когда все верующие с патологической суровостью отмечают годовщину смерти Хусейна в Кербеле. Их горе о Хусейне так глубоко, словно он скончался на прошлой неделе, а не тысячу двести лет назад. Каждая деталь, связанная с его смертью, вызывает взрывы сокрушения и любви, возникает ощущение, что эти люди оплакивают не человека, а бога. История его гибели воспроизводится с величием истинной трагедии.

Хусейн и его семья, а также 70 последователей остановились в Кербеле, неподалеку от Евфрата. Они страдали от жажды, так как оказались отрезаны от реки, но никто не дал им и глотка воды. Хусейн знал, что обречен на смерть. В ночь после десятого дня его сестра без сна лежала в своем шатре и слушала, как слуга Хусейна точит клинок своего господина для грядущей схватки, а потом расплакалась.

— Сестра, — сказал ей Хусейн, — доверься Аллаху и знай, что человек рожден, чтобы умереть, и небеса не должны ждать; проходит все, кроме бытия Господа, сотворившего все своей властью, и все возвращаются к Единому. Мой отец был лучше меня, и моя мать была лучше меня, и мой брат был лучше меня; и они, и мы, и все мусульмане берут за образец Посланца Аллаха.

Он позвал своих сторонников и попросил предоставить его собственной судьбе, а самим разойтись по домам. Но они ответили:

— Аллах не даст нам увидеть день, когда мы переживем тебя.

Тогда он приказал связать вместе шатры, чтобы сделать заграждение против вражеских всадников, а также выкопать ров позади лагеря, наполнить его хворостом, который можно будет поджечь и тем самым защитить тыл. На следующее утро он приготовился к битве, умылся и надушился, как на праздник. Когда люди спросили, почему он так поступает, он радостно ответил:

— Увы, теперь уже нет ничего между нами и черноглазыми девами рая, потому что те воины придут и убьют нас.

Сев верхом на верблюда, он читал Коран, а потом бросился в бой.

Его, раненного в голову, его отнесли в шатер для короткого отдыха. Он сидел, обняв младшего сына, и ребенка убила случайная стрела. Тогда Хусейн снова ринулся в схватку, и, страдая от жажды, добрался до Евфрата; но когда он склонился, чтобы напиться, стрела пронзила его рот. Он развернулся к врагам и продолжил биться, пока превосходящие числом враги не подняли его на копья. Группа всадников скакала туда и сюда с телом Хусейна. Его голову доставили к суровому правителю Басры и бросили перед ним на землю. Но когда правитель перевернул ее, чтобы показать подданным, раздался голос:

— Осторожнее! Это внук Пророка. Во имя Аллаха! Я видел, как эти самые губы целовали благословенные уста Мухаммада!

7

Я очень хотел попасть в священный город Кадиман, расположенный в четырех милях от Багдада. Золотые купола и четыре золоченых минарета шиитской мечети являются заметной вехой, в этой плоской стране видимой издалека.

Мне сказали, что я ни в коем случае не должен медлить перед воротами или фотографировать, а поскольку шииты, которых я видел в Багдаде, производили впечатление людей угрюмых, но не опасных, я решил, что все эти советы — плод нервического воображения моего советчика. И все же счел разумным взять с собой человека, который уже бывал в Кадимане. Моим спутником оказался сирийский христианин, приехавший в Багдад по делам; он уверял, что несколько лет назад даже входил в мечеть Кадимана, выдав себя за мусульманина.

— Ни за какие сокровища мира я больше не стану этого делать, — восклицал он. — Если бы меня разоблачили, то убили бы на месте!

По дороге в Кадиман он объяснял, что из самых удаленных мест сюда доставляют тела мертвецов, чтобы похоронить в священной земле Ирака; некоторых привозят даже из Индии и гор Афганистана.

— Не так-то дешево быть похороненным в священных городах, — добавил он. — Хорошая могила в Неджефе стоит до сорока английский фунтов; но в менее популярных местах, скажем, в Самарре, можно купить могилу за семь шиллингов. Все зависит от того, на каком расстоянии от мечети расположен участок. В старые времена, которые я отлично помню, тела доставляли из Индии на кораблях в Басру, а затем караваном отправляли в Неджеф или Кербелу. Но потом разразилась бубонная чума, и турки положили конец этой практике.

Я спросил, почему Кадиман для шиитов стал священным городом.