По библейским местам

Было начало июня, и Вавилон был переполнен войсками Александра, ожидавшими приказа о новом походе. Он построил военный порт, достаточно большой, чтобы вместить флот из тысячи боевых кораблей, и многие суда были изготовлены на месте; другие корабли пришли из Тира в Фапсака на Евфрате. Самые старые суда совершали историческое путешествие вниз по Инду, через Индийский океан и в Персидский залив. Моряки и рыболовы с финикийского побережья подготовили флот для морского похода.

Накануне выхода в путь у правителя случился приступ лихорадки, вероятно, он подхватил ее на болотах к югу от Вавилона, которые посещал, чтобы спланировать новую ирригационную систему. И хотя лихорадка оказалась жестокой, он настоял на проведении обычных жертвоприношений, однако к алтарю его пришлось нести на носилках. Следующий день он провел в постели из-за болезни, но обсуждал с начальником флота предстоящий поход, выступление в который, по его воле, было назначено через четыре дня. Вечером он катался на гребной лодке по Евфрату, остановился в милом домике среди садов, где воздух был прохладнее, чем в городе. Шесть дней он лежал в лихорадке, участвуя в ежедневных религиозных церемониях и последовательно откладывая отправление флота.

Когда у него поднималась температура, он нервничал из-за отсрочки похода и отказывался отдыхать, пока его не пришлось доставить назад, в городской дворец, где Александр был ближе к своим военачальникам. Окружающим стало очевидно, что он умирает. Военачальники ожидали в соседней комнате, рядом со спальней, а командиры рангом ниже столпились во дворах и передних залах дворца; проходя к царю, они видели, что Александр уже не в силах говорить с ними. В войсках распространился слух, как это было в момент, когда правитель отправился в одиночку в индийскую крепость, что он уже мертв; воины-македонцы пришли в таком количестве, что охрана не смогла сдержать их и вынуждена была впустить солдат во дворец.

Затем перед ложем умирающего царя произошла одна из самых трогательных сцен в истории. Грубые старые воины, прошедшие с ним все кампании, македонские копьеносцы и ветераны конницы, покорившие Азию, в последнем параде прошли перед Александром. Он старался сказать им что-то, но не мог. Он приветствовал каждого легким кивком головы и движением глаз.

В ту ночь семь высших военачальников Александра бодрствовали в храме Вавилона, пытаясь получить у оракула совет. Должны ли они принести царя в храм для исцеления? Глубокой ночью они получили ответ: пусть все будет, как будет. К вечеру следующего дня, на одиннадцатый день болезни, Александр умер; говорили, что тишина опустилась на Вавилон и продолжалась четыре дня и ночи.

Легко понять, что те, кто жил в тени гения Александра, и даже те, кто знал лишь о его успехах, не представляли, что мир может существовать и дальше — без него. Он сосредоточил в своих руках всю земную власть за невероятно короткое время, и если притязания на божественность могли показаться шуткой тем, кто хорошо его знал, то даже они не сомневались: он был величайшим человеком на свете. Можно сказать, что Александр умер так, словно опустился занавес, закрыв второй акт его жизни, и даже с большого расстояния испытываешь печаль из-за того, что жизнь эта оборвалась до срока; а еще ощущаешь разочарование зрителя, которому объявили об отмене важного спектакля. Перечитывая страницы его короткой жизни, словно оказываешься в театре, когда действие прервано из-за внезапной катастрофы, и с досадой возвращаешься домой, не переставая гадать, каким был бы второй акт. Перед Александром лежал покоренный Восток; впереди были Карфаген и Запад. Рим? Кто может сказать? «Если бы жил Александр» — пожалуй, одна из самых увлекательных тем для воображения, какие только есть в истории.

Прошло совсем немного времени, и люди стали перешептываться, ходили слухи, что Александр был отравлен, но никто никогда не смог этого доказать. Арриан упоминает, что яд, «снадобье», как он его называет, был доставлен в Вавилон в копыте мула. Плутарх сообщает, что ядом была ледяная вода Нонакриса, которую провезли в город в копыте осла. Это была вода Стикса, фрагмент растаявшего льда с вершины горы Хелмос в Аркадии, вода настолько холодная и ядовитая, утверждали древние авторы, что она разрушала любой сосуд, кроме копыта животного; а некоторые даже точно указывали породу животного — например, скифская ослица! Маловероятно, что Александр был отравлен водой Стикса, все это, конечно, были самые заурядные слухи об отравлении, часто сопровождавшие на Востоке неожиданную смерть правителя от недуга. Когда Лик столетие назад нашел реку Стикс, он выяснил, что вода ее вполне пригодна для питья, но все окрестные жители верили, что эту воду нельзя держать в обычном сосуде.