По часовой стрелке (ЛП)

Ослабев, я оперлась о стенд с блузками, тени двух специалистов по продажам виднелись над головой. Люсинда подхватила меня под руки и подняла. Тогда я вспомнила про Нейта и Джессику и немного повертела головой, чтобы проверить, там ли они еще. Еще наблюдают. Ага. Джессика смеялась. Смеялась! Брови Нейта поднялись. От беспокойства? Я не могла не посмотреть в прямоугольное зеркало через проход. Я была в джинсах и футболке, в которых ушла. Круги вокруг глаз были в полной красе, как если бы я проиграла матч в боксе.

— Пошли, — мягко сказала Люсинда. Соглашаясь быть моей подругой, она соглашалась быть героем в некоторые дни. Добравшись до дома, я заползла в кровать. Я сумела сменить одежду на пижаму и уютно устроилась под одеялом и погрузилась в тяжелый сон.

Следующим утром я провела несколько сладких минут, нежась в тепле и уюте моей кровати. Мой опыт прогулок по Бостону с Сарой Ватсон в непрактичном кринолине был похож на сон. Это всегда было похоже на сон. Я попыталась отнести путешествия к жизни во сне. Вот что было моей настоящей жизнью, моей действительностью. Вот где я должна была пытаться строить свою жизнь. Это было нелегко.

— Кейси! — мама позвала меня снизу лестницы. — Твой отец здесь.

О. Я совсем забыла. Скатившись с кровати, я накинула чистые джинсы и свитер. Сделав быструю остановку в туалете, я брызнула воды на лицо и почистила зубы. На лестнице я прошла мимо Тима.

— Отец здесь, — сказала я, на случай, если он не услышал вопль мамы.

— Скажи, что я не пойду.

Тим проходит панк-период, одеваясь во все черное, его глаза выглядели подозрительно, будто он использовал "подводку для мальчиков".

— Тим, тебе придется пойти. Ты пропустил прошлый раз.

Я пошла за ним обратно наверх.

— Хватит, Тим, это несправедливо.

Тим наклонил голову и мелькнул поддельной жалкой улыбкой.

— Как сказал папа, жизнь несправедлива.

— Он по тебе скучает.

Тим остановился у спальни.

— Ну, а я не скучаю.

Прекрасно. Догадываюсь, что я опять буду сама по себе.

Мы жили на окраине Кембриджа, в белом доме колониальном стиле, где было восемь симметричных окон одинакового размера, каждое обрамлено в черные ставни. Наш двор был большим, с огороженным газоном, старыми деревьями и большими азалиями. Папа сидел в плетеном стуле на заднем крыльце.

— Привет, папа, — сказала я, открывая сетчатую дверь.

— Привет, Кейси.

Он встал, чтобы обнять меня.

— Как дела?

— Довольно неплохо.