По черному следу

Чем ближе драккар подбирался к воронке Кратера – тем меньше было хаотических нагромождений крупных глыб, а больше наледей и участков, заваленных щебнеобразным крошевом. «Казарангу» стало легче передвигаться. Теперь все время казалось, что машина идет под уклон. Однако истинный уклон, когда он действительно начался, не преминул заявить о себе резким снижением освещенности льда, сгущением теней и наконец их полным слиянием с разлившимся до самого горизонта морем тьмы. Пилот остановил «Казаранга», и Никольский вздохнул с облегчением.

Освещенный солнцем, точно прожектором, противоположный склон Кратера отсюда выглядел как золоченая полоска далекой песчаной косы, приподнятой над гладью ночного моря, в мертвых водах которого не отражалось ничего. Ну абсолютно ничего не отражалось на неподвижной этой аспидно-черной поверхности... Далеко вправо и далеко влево линия береговой кромки чрезвычайно контрастно была обозначена цепочкой озаренных прожектором-солнцем верхушек ледяных куполов, ровно подрезанных снизу уровнем черной воды. Эффектно смотрелись фантасмагорические фигуры заледенелых фонтанов на материке, еще эффектнее – вдоль берега; но совершенно ошеломительно выглядели эти белоснежные и полупрозрачные «столбы», «колонны», «арфы», «эстакады» в непроницаемо-темных просторах мертвого моря. Как полузатопленные фрагменты каких-то руин. Или как полуобнаженные во время отлива фрагменты скелетов неведомых колоссальных существ. И надо было сделать над собой усилие, чтобы освободиться от гипнотической власти грандиозного миража и вместо ночного мертвого моря увидеть, вернее, почувствовать затемненную до полной невидимости пустоту планетарного провала...

Очевидно, застигнутые врасплох живописными чарами Оберона, разведчики долго вглядывались в декорированную светлыми колоссами тьму. Наконец Бакулин тихо спросил:

– Меф, ближе нельзя?

– Можно. С фарами. А надо ли? Там круто, могут быть осыпи.

– Черт бы побрал Элдера и его запреты!

– Мстислав, как ты думаешь... с какой стати возникла здесь эта веселенькая пропастишка?

– Кратер – мелочь. Бери шире. Спроси, с какой стати возникла здесь Ледовая Плешь.

– Взрыв упавшего астероида.

– Взрывом такой мощности Оберон развалило бы на куски... Но как бы там ни было, Меф, у нас из-под носа целый сегмент луны увели. Событие серьезное. Даже в масштабах Солнечной системы. А ты с уважением смотришь в какую-то яму.

– Тогда почему тебя тянет к этому Кратеру?

– Потому что здесь лет другого. Смотри, Меф, наш рейдер...

На правом траверзе среди звезд медленно опускалась к горизонту светлая черточка. Изображение на сфероэкране окрасилось в блекло-зеленый цвет к постепенно истаяло. Звук тоще угас. И опять будто кто-то стал лить прозрачную жидкость на прозрачный колпак – сверху вниз потекли сизые волны пульсирующего сияния.

– Это все? – спросил Гэлбрайт.

– Да, шеф, – ответил Купер. – Луна закончила трансляцию.

– У меня такое впечатление, – сказал Никольский, – что нам показали гораздо меньше половины главной видеозаписи десанта.

– Пожалуйста, Купер, сообщите нам результат хронометража.

– По сравнению с копией оригинал сократился, увы, на порядок.

– Ничего не понимаю!.. – изумился Никольский. – Куда могла исчезнуть остальная часть оригинала?

– Лаборанты седьмого хранилища тоже в недоумении, – тихо проговорил Гэлбрайт. – Они утверждают, что запись постепенно улетучивается с информационного кристалла. Как это происходит – никто не понимает.

– Причем, в хранилище страдает только оберонский оригинал, – добавил Купер.

– Пока! – резко подчеркнул Гэлбрайт.

– Хотите провести параллель между пропавшим куском Оберона и исчезающей информацией?.. – Никольский задумался. – Адекватный процесс?..

– Может быть, следует немедленно удалить оберонские разведматериалы из хранилища? – предложил Купер. – До выяснения физических причин таинственного процесса. Как бы там другие разведматериалы не тронулись...

– Куда удалить?

– Подальше. Куда-нибудь в Дальнее Внеземелье.

– М-да-а... – протянул Никольский. – Но не в этом главное. В конце концов мы располагаем множеством копий. Гораздо больше меня волнует другое...

– Вот и меня тоже... – мрачно произнес Гэлбрайт. – Куда мы будем удалять побывавших на Обероне людей?..

9. Отчуждение

Нортон развернул элекар Берта на, берегу канала, включил водитель-автомат, нажал кнопку «обратного хода» и выпрыгнул через борт. Все вокруг было тошнотворно желтым: небо, кусты и деревья, трава и вода. Вдобавок небо отливало глянцем, и этот неравномерный призрачный блеск делал небо похожим на повисший над головой океан ананасового желе... Нортон продрался сквозь придорожные кусты. Его покачивало. Сквозь просветы между деревьями блестела ядовито-желтая вода. Он лег на траву и уставился в небо. Летом такого он еще не испытывал. В апреле дьявольская желтизна мучила каждые три-четыре дня, но потом вдруг прекратилась, и, помнится, он с надеждой подумал, что это уже навсегда. С таким же успехом он мет бы надеяться, что вслед за апрелем наступит февраль.