По чуть-чуть…

В любых преданиях, поверьте,
Герой не тот, в ком Божья благодать!
Герой лишь тот, кто алкал смерти,
Не жизнью чтоб, а смертью смерть попрать!

Не славят на миру живых героев,

Бессмертие не любит полумер!
И звание Героя вам присвоят
Скорей всего, посмертно. Например:

Икар – герой легенды древней,

Пронзив всех дерзостью идей,
Летать мог птицей над деревней
И сверху гадить на людей.

Но чтоб прославить клан безродный,

Он к Солнцу, улетев за облака,
Остался в памяти народной
В геройском образе «цыпленка-табака»!

Прилюдно Данко сердце вырвал гордо!

Хвала и честь! Ведь мог же впопыхах
Рвануть другой, ему ненужный орган
И не было б легенды на века!

Остался б жив – кому он нужен?

Живого вспоминать грешно!
А так – он нам примером служит,
Пусть с недовырванной мошной!

Иван-дурак во сне, по пьяни

(Крестьянин с головы до ног)
Узрел себя в панбархатном кафтане,
Взошедшим прямо в царственный чертог!

Благая цель! Но он рванул не в сечу,

Не строил город у семи дорог,
А чтоб при всех себя увековечить,
Он голяком ныряет в кипяток!

Руслан невесту ввел в опочивальню,

А форточку, придурок, не замкнул.
Пока снимал портки, колдун из спальни
Нетронутую девку умыкнул!

И вот он в героическом маразме

С мечом, но без порток, в лихом бою
Всех победил и кончился в оргазме,
Зато навек прославил жизнь свою!

Устав от бдения без толка,

Кощей, чтоб сохранить лицо,
Судьбу свою в конце иголки
Засунул сам себе в яйцо.

Меж тем, решив убить Кощея,

Герой отправился в поход!
Хотя убить бессмертного злодея
Решить мог только идиот!

Бессмысленная драка, но, однако,

В фольклор попали оба храбреца:
Один наврал, что погубил маньяка,
Другой навек остался без яйца!

Мизгирь, дрожа от возбужденья,

От Леля не добившийся утех,
Сходил с ума, но к сожаленью,
Снегурочку увидел, как на грех!

История такого не видала,

Чтоб баба снежная кому-нибудь дала!
Она промерзла от конца и до начала,
Она, вообще, фригидною была!

Но он разжег её любовной страстью,

Она в костер... умолкнули свирели...
Она растаяла от страсти в одночасье...
Он в лужу плюнул и вернулся к Лелю!

Додон, чьё имя на слуху,

Взойдя на царство,
Доверил, извините, петуху
Всю безопасность государства!

Соседи сразу же поклялись

Не отступать, как на духу,
Поскольку просто побоялись
Спиной поворотиться к петуху!

С тех пор царю не плохо спится,

Он в сказку вписан в одночасье.
Петух же, сидючи на спице,
Обкукарекался от счастья!

А вот еще пример для молодежи:

Под Муромом в деревне на печи
Всю жизнь лежал детина краснорожий:
Вставать с полатей не велели, мол, врачи!

Колоть дрова не разрешали терапевты,

Пахать ему проктолог запрещал,
От армии какие-то рецепты
Знакомый венеролог прописал!

А рядом на пустынном перекрестке

Старик калека проживал.
Мелодии насвистывал неброско
И этим населенье развлекал.

Он «Соловьем» был прозван за уменье,

Его любил бесхитростный народ,
И в Муромца закралось вдруг сомненье,
Что рядом с ним он в миф не попадёт!

А как попасть – вопрос вопросов,

И что он мог, он только жрал и пил,
Да он мышей боялся до поноса!
И что же? Он калеку удавил!

И добрый люд мгновенно прослезился

И стал его в преданьях воспевать,
Он с Соловьём-разбойником сразился,
А что на самом деле – наплевать!

А наш-то, ощутив себя эпохой,

Вдруг в силушку могучую вошел,
Зачем-то вдруг татарина угрохал,
Наверно он еврея не нашел!

Народ вознес детину на вершину!

У нас всегда так и не зря,
Когда такая вот дубина
Опора государства и царя!

А сколько ныне есть примеров,

Достойных осмысленья мудрецов!
Но среди них, пожалуй, первый
Из песни юности отцов.

Закон природы, что законы!

Их не познать до самого конца.
Он на Одессу шел, а выехал к Херсону,
И там ждала засада молодца.

Смотри, не под Одессой, под Херсоном!

Приказ был, правда, под Одессой ждать.
Они же под Херсон поставили заслоны –
Вот истая наука побеждать!

Терять врага – остаться без медали.

Ты потеряйся сам – вот это оборот,
Враги чтоб даже и искать не стали,
Решив, что сам найдется идиот!

История эпох и поколений,

Минувших дней великие дела,
История побед и поражений –
Вся в летопись бесстрастную вошла.

Скрипел пером сутулый чернокнижник,

Ученый червь над грамотой дрожал,
Из года в год монах-сподвижник
Скрижали рукописно размножал.

Но с фолиантов сбросив паутину,

Смахнув рукою вековую пыль,
Мы не найдем златую середину
Меж тем, где ложь, а где святая быль!

Понятно лишь – не можешь стать героем,

Дал Бог тебе такой скупой удел,
Так соверши же что-нибудь такое,
Что б мир от удивленья ох... (обалдел!)