По чуть-чуть…

Вкус к жизни с молоком еще в младенчестве
Мы научились тонко познавать,
Вкус дружбы, даже вкус любимой женщины
У нас до края века не отнять.

Мы знаем вкус разлук и расставания,

Обиды горьковатое вино,
И вкус любви пьянит на расстоянии,
Хотя любовь ушла давным-давно.

Знаком нам вкус побед и поражения,

Солёный вкус потери навсегда,
Предательство на вкус мы, к сожалению,
Легко определяем иногда.

Стирается с годами осязание,

Слабеет слух, глаза уже не те,
Бог дал, мы вкуса покаяния
В мирской не ощущаем суете.

Нас не обманут пряности и соусы,

Мы истину на вкус определим,
Мы верим чувству более, чем голосу,
На том стояли мы с рожденья и стоим.

И в мире Муз, и в море удовольствия,

Не оскорбляя видом знатока,
Наш вкус, как штурман на довольствии,
Находит верный путь до маяка.

С годами утверждаемся во мнении,

Что вкусу нужно верить до конца.
Но все же гложет и терзает нас сомнение:
Чего-то не хватает до венца.

И умирая, Господи Иисусе,

Вцепившись в жизнь немеющей рукой,
Осознаем – важнее послевкусье!
И с этим мы отходим на покой...

Вдохновение

21 января 2010 г.

06 часов 30 минут

Пишу стихи обычно по наитью,
Пишу, как на душу положит Бог,
Пишу во сне, пишу порой в подпитьи,
Когда согрет, ну и когда продрог.

Пишу, когда наелся до отвала,

Пишу, когда от голода дурман,
Пишу, когда в кармане денег мало,
Пишу, когда наполнен мой карман.

Пишу, когда жена воркует рядом,

Пишу, когда меня целует дочь,
До умопомраченья, до упада,
Особенно, когда приходит ночь.

Когда погаснет свет и только свечка,

Горит в тиши на письменном столе,
Дрова, искря, потрескивают в печке
И отблески танцуют на стекле.

Тогда я вроде слышу чьё-то пенье,

Тогда снисходит на сердце покой,
И благодать и вдохновенье
Моею властвуют рукой.

Ложатся строчки стройными рядами,

И рифма вдруг размеренно строга
Я не пишу, стихи ложатся сами
Я лишь слежу, как движется рука.

Как будто бы не мой, а чей то разум

Рождает образы в рифмованной строфе,
И чистый лист уже заполнен разом,
Я только карандаш держу в руке.

Потом уже читая в изумленьи,

Вникая в смысл, возникших этих строк,
Я понимаю с тихим сожаленьем,
Что сам бы написать я этого не смог.

Судьба барабанщика