По чужим правилам

Этот вот, например, отремонтировали только вчера, и местный юный умелец просачковал свою прямую обязанность под предлогом нежелания лишний раз нарываться.

И потому играли в дальнем от экрана углу, убавив звук до минимума и время от времени поминая сачка нехорошим словом.

Жанка сидела к экрану спиной. К тому же была отгорожена высокой спинкой дивана. Звук, правда, был всё равно слышен хорошо — экраны всегда специально располагали так, чтобы хотя бы словесные назидания доставали нерадивых учеников в самых глухих уголках игровой.

Жанка зевнула ладью, когда Поль заверещал:

— Смотрите, смотрите, сейчас сорвётся!..

Обернулась.

Посмотрела немного, продолжая улыбаться. Спросила:

— Доигрывать будем?

И больше уже к экрану не поворачивалась…

В этот вечер она выиграла одиннадцать партий.

Подряд…

Базовая. Космопорт, первый этаж Стась

Всё!

Амба!!

Кранты!!!

Живём, братцы-кролики!

Теперь можно замедлить шаг до лёгкого прогулочного и расслабиться. И с независимым видом расправить плечики. И насвистеть что-то, безбожно фальшивя при этом.

И даже покоситься ехидно через плечо напоследок — что, съели!?

Их растерянные квадратные физиономии были просто бальзамом для глаза, а ругательства звучали сладчайшей музыкой. Есть все основания для гордости — не так-то просто средне статистической амазонке вывести среднестатистического пехотинца из равновесия.

В зеркале над раковиной Стась увидела свою циничную улыбочку. Где в нашем до безобразия оцивилизованном мире порядочная женщина может почувствовать себя в относительной безопасности хотя бы на пару минут? Где юная и трепетная честитка может быть уверена, что не ухватит её за девственную задницу волосатая мозолистая рука? Где дама потёртого возраста и бальзаковских жизненных обстоятельств может подновить штукатурку, почистить брюки или желудок, покурить спокойно, в конце концов, и вообще — просто почувствовать себя ЖЕНЩИНОЙ?..

Во-во!

И-мен-но…

Закрывая за собой белую дверцу кабинки, Стась услышала сухой треск разряда и крики — кто-то из наиболее нетерпеливых и наименее умных сунулся-таки через турникет. Ничего, не помрёт. Зато будет немного умнее. Да и у остальных желание отобьёт.

Напрочь.

В запасе, стало быть, есть минут двадцать — двадцать пять. Как минимум.

Минуты две из них можно потратить на мусоропроводную мембрану — дело плёвое, а форы потом даст ещё около часа, не меньше. Они обязательно проверять кинутся, кубик не бросать!

Есть такая спецотрядовская игра — кошки-мышки. Догонялки по трубам с элементами пряток. И все почему-то предпочитают быть кошками, мода такая, что ли? Стась не любила спорить, а играть любила, и потому за всё спецотрядовское время кошкой не была ни разу. Зато успела на собственном мышином опыте убедиться, что мусоропровод подходит для чего угодно, но только не для успешного удирания. И лучше всего он подходит для бросания камня по кустам, поскольку с точки зрения среднестатистической кошки является почему-то объектом весьма привлекательным — ни один из догоняющих не способен совладать с маниакальным желанием обязательно поймать тебя именно там.

А вот вентиляцию они практически всегда игнорируют. Интересно, почему?…

Вентиляция — штука хорошая, вам любая мышь скажет. Если, конечно, она — стандартная… Вентиляция, конечно, а не мышь.

Система была стандартной. То есть — сдвоенной.

Только вот двери мужского отсека выходили в тот же самый зал.

Всего лишь метров на десять дальше…

Стенд. Нижняя площадка Эльвель

Стоянка была пуста.

— Они всегда играют без правил, — сказал Рентури, и голос его звучал обиженно. Ощущение нереальности происходящего было острым и почти болезненным, на какое-то мгновение показалось даже — это просто полуденный сон, нереальный и нелепый, как все сны. Сами подумайте — чтобы отпетый орс рассуждал о правилах без привычной презрительной ухмылочки и всерьёз обижался на их нарушителей?!..

Всего этого просто не могло быть.

— Нет, ну правда, обидно же — только-только в их систему очков врубились, только-только отыгрываться начали…

Разум старательно цеплялся за мелкие нереальности, уходя от реальности большой. Той самой реальности, в которой многословный от обиды Рентури был, а не было совсем другого. Много чего другого больше не было в этой нереальной реальности…

Не было вереницы странных отчаянно-оранжевых сейтов, сейтов наземных, странных таких, перевёрнутых, от их опрокинутого вида всегда начинала слегка кружиться голова и путалось ощущение верха и низа. Одни уже эти сейты выдавали в пришельцах чужаков даже больше, чем их полное неумение ходить по вертикали. Даже больше, чем странные остро пахнущие штуки — иногда гудящие, иногда бесшумные, маленькие или большие, летающие или стоящие на месте, но входящие в одно определение инвентаря — МАШИНЫ.

Впрочем, машин тоже больше не было.