По Декану

В настоящее время в Индии насчитывается около полутора миллионов джайнов. Все они сплошь богатые торговцы и ростовщики. Особенно много их в Бомбее. Еще сравнительно недавно там можно было увидеть последних джайнов-ортодоксов. Их узнавали по чистым белым одеждам и марлевым повязкам на лице, которые они надевали для того, чтобы не проглотить случайно букашку. Некоторые из них даже мели метлой перед собой дорогу, чтобы не раздавить ненароком насекомое.

Посещением Гоматешвары в Сраванобелголе и закончилось наше путешествие по стране Типу Султана.

ГЛАВА IV ТАМИЛНАД, КЕРАЛА

МАДРАС

Уже накануне отъезда из Индии мы решили осуществить давнишнюю мечту: побывать в Тамилнаде и Керале — штатах, расположенных на юге Декана. Был выработан подробный маршрут путешествия, куплены специальные туристские железнодорожные билеты со скидкой, дающие право сходить с поезда каждые сто миль. И вскоре мы оказались в столице тамилов Мадрасе — политическом, культурном и промышленном центре восточного Декана.

НА ВЗМОРЬЕ

Большой, но сильно разбросанный Мадрас с его разношерстными англизированными кварталами не произвел на нас особого впечатления. Вскоре, как, вероятно, это случается со всеми приезжающими сюда, мы оказались на городской набережной Марина Драйв, которая тянется на много километров с севера на юг, от порта до кафедрального собора святого Томаса.

Марина Драйв — краса и гордость Мадраса. На ней, словно солдаты на параде, выстроились лучшие постройки города: красивые, в индо-сараценском стиле университетские здания, резиденция бывших навабов Карнатика Чепак Махал, дворцы. По горячему асфальту набережной двигаются немногочисленные в дневную пору пешеходы.

На самой середине набережной высится массивная, очень выразительная статуя «Апофеоз труду». Группа по пояс обнаженных рыбаков занята какой-то трудной работой. Мышцы их сильных, похожих на дубовые коренья рук напряжены до предела, мощные торсы согнуты, готовые в следующий момент распрямиться, словно стальные пружины. Лица рыбаков говорят, что они полны решимости довести до конца дело, за которое взялись. Это памятник труженикам моря, трудом и усилиями которых вырос и расцвел Мадрас.

А море, могучее и безбрежное, призывно синело за широкой трехсотметровой полосой белых прибрежных песков, и его свежее дыхание умеряло жару, которую источало солнце, раскаленные камни зданий и асфальт Марина Драйв.

Мы сошли с асфальта набережной и, увязая по щиколотку в горячем мелком песке, направились к воде.

Море было пустынно. В его глубине не видно было ни дымка, ни паруса. Темно-синее, все в белых барашках, оно сливалось на горизонте с голубым небом, полным светлых облаков. Тройной ряд высоких бурунов прибоя красивым белым ожерельем протянулся вдоль всего побережья. С разбегу накатившись на ровный берег, волны облизывали песок и с шуршанием откатывались назад, чтобы через секунду снова выплеснуть на берег белую пену.

Но если море было пустынным, на берегу его шла жизнь. Тут и там виднелись группы рыбаков. Низкорослые, дочерна обгорелые, они были заняты своими будничными делами.

Кажется, нет никого на свете беднее здешних рыбаков. На фоне огромного богатого города нищета их особенно бросается в глаза. Их жалкие деревеньки, похожие издали на груды старого бурого тростника, ютятся на песке перед самой Марина Драйв. Возле хижин — крошечные дворики, аккуратно побеленные очажки, сохнущие сети, вялящаяся на солнце рыба, которую прикрывают обрывками сетей, чтобы не растаскивали здешние невероятно нахальные вороны. Днем в рыбацких хижинах остаются одни женщины. Они хлопочут по хозяйству, стирают белье, стряпают. Их мужья либо в море, либо ремонтируют немудрящие снасти и суда.

Вечером на песчаном берегу стали собираться рыбачки, ребятишки и женщины с прутяными корзинами — перекупщицы рыбы. Прикрывая глаза ладонями, они напряженно смотрели в морскую даль, послюнявив палец, определяли направление ветра.

И вдруг весь горизонт покрылся частоколом косых темных парусов, которые быстро приближались к берегу. Это были знаменитые катамараны — узкие плоты из нескольких связанных веревками бревен. Летучие плоты едва высовывались из воды, и казалось, что их кормчие стоят прямо на воде. Подойдя к белой полосе прибоя, рыбаки опускали паруса и, выждав, когда волны отступят, изо всех сил гребли к берегу. Втроем-вчетвером они брались за борта катамаранов и на высокой волне, в брызгах пены, тащили их на берег. Затем, распутав веревки, они подхватывали бревна, из которых состоят катамараны, на длинные коромысла и утаскивали их наверх сушиться до завтрашнего дня.