По Декану

Каввали — явление чисто индийское. Каввалем может стать всякий. Соберутся несколько человек музыкантов, раздобудут гармониум, дхоляк и ходят по урсам и праздникам, подрабатывая на жизнь. Каввали, которые знают персидский язык и газели больших персидских поэтов, к тому же обладающие хорошим музыкальным слухом, — желанные гости на урсах, торжественных вечерах и собраниях. Лучшие из них нередко выступают по хайдарабадскому радио, их музыка записывается на грампластинки. Многие из каввалей — настоящие артисты, пользующиеся большой известностью и всеобщим признанием.

Когда я сел возле саджады, только что игравшие музыканты, собрав инструменты, встали с коврика. Получив от саджады несколько рупий, они отошли в сторонку, слушать вместе со всеми других музыкантов, которые уже рассаживались перед аудиторией.

Старший из новой партии каввалей пробежал пальцами по клавишам гармониума, и владелец дхоляка — барабана — настроил свой инструмент, подбивая молоточком особые клинышки в деке, отчего кожа на барабане натягивается или, наоборот, ослабевает. Среди полного молчания все трое откашлялись, еще миг — и полилась песня!

Человек, игравший на гармониуме, низким голосом запел персидскую духовную газель. Двое других каввалей поддерживали его. Отбивая такт на барабане и хлопая в ладони, они высокими голосами подхватывали последние строфы куплетов.

Певцы пели с большой страстью и подъемом. Медленно раскачиваясь в такт мелодии, они в наиболее патетических местах возводили руки к небу, словно адресуясь к самому богу.

За первой газелью последовала вторая, третья, четвертая. Каввали вкладывали в пение все свое мастерство, всю душу, и это оказывало немалое действие на слушателей. Сидевший возле каввалей человек с пронзительными черными глазами и крючковатым носом — типичный араб — вдруг с воплем вскочил на ноги. Вскинув руки, задрав голову вверх, он вышел на середину круга и, сделав несколько судорожных конвульсивных движений, с тяжелым ревом рухнул к ногам саджады. Саджада обнял его, погладил по голове. Вскоре араб вернулся на свое место и снова вперил исступленный взгляд на клавиши гармониума.

Многие из присутствующих в кханкахе плакали, порывались выскочить на середину и упасть к ногам саджады. Откуда-то из-за угла, шатаясь, с плачем вышел старик и по-старчески неловко завертелся на одном месте волчком. Он был в экстазе. Правая его рука с вытянутым кверху указательным пальцем была поднята высоко над головой. Соседи, вскочив с ковриков, встали вокруг старика и, когда тот обессилел, мягко опустили его на пол, где он и растянулся в изнеможении.

Вся обстановка в кханкахе могла сбить с толку кого угодно. Общий плач, вопли, бросание к ногам саджады, катание по полу и дикие танцы пришедших в исступление людей — все это было слишком необычно и, казалось, шло против разума.

После пяти-шести часов сидения на полу у меня разломило спину. Воспользовавшись перерывом, когда менялись каввали, я ушел, поблагодарив саджаду за гостеприимство.

Снаружи кханкаха было тихо и спокойно. Подавляя все кругом, высилась громада Макки масджид. В переулочке играли дети. Обыденная обстановка успокоительно подействовала на нервы, взвинченные виденным. Я поехал домой.

— Вы ушли слишком рано! — говорил мне позже Таир Али Хан. — Под конец выступила лучшая в Хайдарабаде партия каввалей.

— Там была такая обстановка, что мне стало не по себе.

Таир Али Хан засмеялся.

— Ну что вы! Просто не привыкли. Это часть старых традиций Хайдарабада. Откровенно говоря, жаль, что они так быстро исчезают…

— Скажите, а на что живет саджада, на какие средства содержит он кханках?

— На средства людей, которые считают пира своим духовным наставником. Вы видели, как саджада давал деньги каввалям?

— Видел.

— Он платил им не из своего кармана. В окрестных мохалла живут тысячи людей, верящих в пира. Они и поддерживают саджаду. Правда, все это не то, что было раньше. В былые времена правительство низама выделяло саджадам большие джагиры. Но земли эти сейчас у них отобрали, поэтому даргахи и кханкахи мало-помалу приходят в упадок.

— А почему плакали все эти люди?

— Считается, что слезы очищают души присутствующих и пир лучше слышит их молитвы. Впрочем, вы не очень верьте этим слезам. Помните вы старика, который выскочил на середину и начал кружиться?

— И потом упал?

— Ну да. Порой люди в кханкахах в самом деле доводят себя до экстаза и танцуют словно одержимые. Это состояние называется халь. В таком состоянии, как полагают, человек бывает «ближе всего к богу». Но в слезы этого старика я не верю — от его платка сильно пахло луком. Значит, слезы прошибли его не от избытка веры.

Таир Али Хан снова засмеялся.

— А газели там пелись чудесные! — добавил он мечтательно. — В другом месте таких не услышишь.

ЕЩЕ О ПИРАХ И УРСДХ

В старину святые пиры пользовались громадным влиянием и авторитетом в народе. Они напоминают святых старцев старой России, у которых искали утешения простые люди, доведенные до отчаяния тяжкой, безотрадной жизнью.