По дороге домой

Я перевернула страничку. Записей на ней не было. Зато был рисунок. Женское лицо, черты которого перечеркивают штрихи волос, так будто их рвет ветер. Не хочу показаться излишне самоуверенной, но чем-то этот рисунок повторял мои черты лица, те которые я последний раз видела в зеркало.

Да, портретов с меня еще не писали. Смущало только одно: жирная черта, перечеркивающая рисунок.

Последняя надежда — журнал капитана ничего мне не дал, кроме еще одного подтверждения его не сильной любви ко мне, выполненного в эпистолярном жанре. Можно конечно почитать на досуге вместе с безвозмездно, теперь, по всей видимости, подаренной Лимом теорией магических потоков. Похоже это единственное, что мне осталось.

Журнал шумно бухнул о палубу. Единственный за последние несколько часов громкий звук заставил меня поежиться. Я подняла глаза. Опустевший корабль в сумерках выглядел негостеприимно. Переломанные, как детские карандаши, мачты огрызались щепками. Восстановить их так и не успели, как и многое другое. Разрушенные борта, вздыбленный кое-где настил палубы. Покосившиеся нагромождения груза, очертания которого расплывались в полумраке. Страх и одиночество. Мне стало тяжело дышать, как будто вся бесконечно огромная масса воды, простирающаяся вокруг корабля, давила на грудь. Не передать словами ощущение безысходности мошки барахтающейся в емкости с водой, когда не умеешь плавать, а крылья намокли и не могут поднять в воздух.

Я тряхнула головой, избавляясь от наваждения и тяжелых мыслей. Если здраво рассудить, у меня сейчас две основные проблемы: мое нахождение на этом корабле и то, что мне осталось только ждать (либо того, что меня найдут и спасут или убьют, либо божественного откровения). И если с первой проблемой я ничего сделать не могу, то вторую, вытекающую после недолгих умозаключений из первой, можно сделать немного… приятней.

К моему счастью хранилище Берта пострадало не настолько сильно, насколько могло, кое-где перевернулись ящики с крупами, царил беспорядок, но интересовало меня не это. Бочки с вином, конечно уцелели не все, но уцелели. Силой великана я не обладала, поэтому с извлечением спиртного возникли небольшие проблемы. Но немного смекалки, чуть-чуть упорства и острые предметы с кухни (правда делать что-либо левой рукой, так как правая нерабочая, было очень затруднительно) и в бочонке появилось отверстие, через которое я и нацедила себе вожделенной влаги. Что-то подходящее на роль закуски и на палубе получился неплохой пикничок при тлеющем факеле.

Вы когда-нибудь пили в одиночестве? Нет. И правильно делали. Скучно, хочется поговорить, а не с кем, и так как не с кем сравнивать, оценить силу своего опьянения просто невозможно. И регулировать скорость этого самого опьянения тоже невозможно, потому что не на что и не на кого отвлекаться от кружки.

Как это ни парадоксально, когда сильно выпьешь, окружающий мир приобретает странную четкость. Возможно потому, что в противном случае в таком состоянии сильнейшей расслабленности ориентироваться в нем будет просто невозможно.

Желтая луна в небе цвета индиго, зеленоватый ареол вокруг нее, раскаленные до бела звезды, теплый ветер, играющий остатками паруса. Ночь. Всплеск воды. Что-то громко заскрежетало о дерево палубы. Кажется Лионелла еще и разваливается.

Медленно с неохотой я перевела взгляд с завораживающего неба на источник шума. Нет, судно не разваливалось. Я склонила голову на бок, чтобы было удобнее рассматривать восхитительное существо сидевшее на палубе передо мной. Чешуйки голубовато-серебристого цвета отражали лунный свет, словно платиновая статуэтка невероятно большого размера. Перепончатые крылья, испещренные прожилками, по которым циркулирует голубовато-прозрачная жидкость. Вода? Голубые-голубые глаза.

Похоже я заснула. Такое может существовать только в сновидениях.

— Налюбовалась? — сказало вдруг существо.

О, еще и разговаривает. Зря я все-таки после такого стресса выпила. А он кстати почти белый… Да, зря.

— Слышь, красота, ты что язык проглотила?

Интересно, если я с ним заговорю, это будет какой стадией белой горячки?

— Немая? — не унималось существо.

— Нет, говорящая. — После недолгого раздумья, выпалила я.

— Говорящая, это хорошо. А еще лучше было бы, если б была разумная.

Ничего себе, еще и хамит. Либо в этом мире все такие, либо на корабль наложено проклятие вечного хамства друг другу. И вообще в чужом сне нужно быть по вежливее.

— Не корчи рожи, разгневанная. — Существо сложило лапы на груди. — Где капитан корабля?

— А я почем знаю. Иди, поищи. — Опустошенная кружка с грохотом опустилась на палубу.

— Чего! Ты хоть знаешь с кем разговариваешь!? — Незваный гость обнажил клыки.

Напугал.

— Знаю, — нагло заявила я. — С драконом. А прежде чем зубками сверкать, почистил бы сначала. Вонь, аж мухи дохнут.