По дороге к счастью

Ночью, лежа в постели, Людка думала о том, что произошло. Она увидела Виктора, с которым давно не сталкивалась. Увидела внезапно, в чужом доме, за угощением, за распитием спиртного, почему-то налитого в чайник. Она испытала шок и от его присутствия, и от обжигающего рот напитка. Вкус его ей был незнаком, но запах спиртного она знала хорошо: родители выпивали частенько. Противный запах! И жгучий вкус проглоченного был также отвратителен, как и запах.

Мысль о Викторе оставила где-то внутри неприятный осадок. Людка представила эпизод со спиртом как бы со стороны. Родители Вальки! Ну и шутки у них! А Виктор усмехался! О чем говорила эта противная ухмылка? Он видел в ней малолетку, глупую, неопытную маменькину дочку, попавшуюся на крючок взрослых людей. «Ну и черт с ним!» — в конце концов подумалось ей уже в полусне, и она, постепенно успокаиваясь, задышала ровно и спокойно.

— Мама, я хочу пойти работать, — помогая матери готовить обед, завела разговор Людка. — В следующем году снова буду поступать, но до этого еще далеко. Хочу пойти работать, не могу я сидеть дома.

— И куда же ты хочешь устроиться?

— Не знаю, куда-нибудь.

— Хорошо, вернется отец с вахты, я с ним поговорю. Пусть он сходит в контору нефтеразведки, поговорит об этом в отделе кадров.

Кадровик Центральной нефтеразведочной экспедиции треста «Бухаранефтегазразвелка», эффектная во всех отношениях женщина, предложила Николаю прийти с дочерью на собеседование. После недолгого разговора старшая дочь Никитиных, с ее согласия, была зачислена учеником слесаря КИП в мехмастерские. Так стартовала ее трудовая биография. И сколько бы раз ни менялись место и вид ее работы, никогда и ни о чем не жалела пытливая девушка.

Появившись шестого сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в небольшом производственном помещении в сопровождении начальника мастерских Колесова Матвея Алексеевича, она широко раскрыла любопытные глаза, обвела ими стены, стеллажи, длинный станок с инструментами, гору манометров и улыбнулась: все было металлическим, загадочным, и увиденное ее заинтересовало. Здесь ей предстояло узнать новое, а к усвоению неизвестного она всегда была готова.

В комнате никого не оказалось. Оглядевшись, она уставилась на мужчину. В это время дверь открылась, и в лабораторию вошел среднего роста коренастый парень. Он вопросительно, без улыбки, из-под нависших светлых бровей взглянул на Людку, затем на Матвея Алексеевича и снова на Людку.

— Александр, — обратился к нему Колесов, — это Никитина Людмила. Она зачислена к тебе ученицей. — Затем он повернулся к Людке: — А это твой наставник, Александр Рябов.

— Но, Матвей Алексеевич, — снова взглянув на начальника, пытался что-то произнести недружелюбный парень.

— Никаких «но», научишь девушку, будет тебе помощница. Тебе же нужен напарник?

— Нужен! — твердо сказал парень. — Напарник, а не девчонка!

— Здесь это не девчонка, а ученица слесаря КИП. Рябов! Ты слесарь?

− Слесарь, но не нянька!

− Если слесарь, то и учи! И не обижай!

Не дав больше сказать Александру ни слова, Колесов ободряюще посмотрел на Людку, с интересом взиравшую на перепалку мужчин, и вышел из мастерской.

Поведение парня, в ученицы к которому ее назначили, нисколько не покоробило Людку. Чего было обижаться? Слесарь ею недоволен, и она его понимает. Вместо напарника ему на голову свалилась вчерашняя школьница, и теперь предстояло ей все объяснять, учить работать. Очевидно, сыграло свою роль и предвзятое отношение к женскому полу: мол, что с женщины возьмешь?

Но Людка есть Людка. Она терпеть не могла пренебрежительного к себе отношения. Да и молчать целыми днями напролет рядом с неразговорчивым парнем было для нее сплошным мучением.

Александра она видела в поселке, но знакома с ним не была: он не входил в круг ее знакомых, друзей, одноклассников. Теперь ей предстояло узнать его поближе, научиться у него делать то, что обязана. Сам делиться секретами выполняемых манипуляций он не спешил, и Людка начала проявлять инициативу.

— У тебя здесь столько манометров! Откуда они? — начала она выуживать из слесаря ответы на интересующие ее вопросы.

— С буровых, — звучал однозначный ответ парня, спиной стоящего к Людке.

— А что ты с ними делаешь?

— Сначала проверяю, а потом тарирую.

— Это как?

— На буровой была? — пытливо глянув на подопечную серыми глазами, спросил Александр.

— Ну, была!

— Врешь, не была! — как показалось Людке, ехидно усмехнулся парень.

— Здесь не была! — загорелась она. — Но в Караулбазар мы приехали с Устюрта, с буровой «Шахпахты». Мой отец там дизелистом работал. Вот! Поэтому на буровой я была!

— Хорошо, была! А манометры там видела?

— Видела! — уже успокаиваясь и лукаво улыбаясь, сказала Людка.

— В определенное время на буровых я заменяю одни манометры на другие, снятые привожу сюда, в лабораторию, затем осматриваю их и тарирую, то есть устанавливаю, насколько точно работает прибор. Это я делаю на этом устройстве, — показал парень на оборудование, на котором ловко устанавливал очередной аппарат.

— А если манометр работает неправильно?

— Ищу причину.

— А потом что?