К весне Никитина уже работала лаборантом. Она привыкла к едкому запаху нефти и бензина, которым отмывала жестяные ведерки от коричнево-черных следов нефти. Строго по времени без страха лезла по винтовой лестнице с пробоотборником на высокие цилиндрические резервуары, на цистерны под толстыми гусаками, щедро заливающими в вагоны-емкости парующую маслянистую жидкость. Старательно выполняла все требования по анализу отобранной пробы.
Особенно ей нравилось проводить манипуляции с аппаратом Дина Старка. Стеклянные предметы, на вид хрупкие, беззащитные, превосходно справлялись с заданием, и Людка с удовольствием наблюдала, как закипала подогретая в колбе нефть, пар проходил по холодильной трубке и в ловушке оседала вода. Вот он, волшебный химический процесс! Вот она, ее любимая химия!
Это же был, конечно, не химический, а физический процесс, но для Никитиной возня с колбами, пробирками, стеклянными трубками ассоциировалась с уроками химии, поэтому она и считала, что определение обводненности нефти — прерогатива химии.
Все было бы замечательно, если бы не известие о том, что Саше пришла повестка в армию. Он сообщил об этом во время свидания на укромной скамейке у входа в здание начальной школы, куда ночами не добирался свет уличного фонаря, но доносилась музыка, звучавшая на танцплощадке клуба.
— И когда ты едешь? — потухшим голосом спросила Людка.
— Послезавтра. Будешь мне писать?
— Буду! Я буду очень скучать!
— Ну что ты! — нежно обнимая девушку и целуя в губы, успокаивал будущий новобранец. — Три года пролетят быстро, и мы снова будем вместе.
Людка вздыхала и уже больше ничего не говорила.
По заведенной традиции для уходящих в армию организовывали проводы. В поселке в каждой семье их устраивали по-своему. О вечеринке Сашка ничего не сказал Людке. Влюбленные должны были встретиться у клуба и провести вечер вместе, посещая свои любимые укромные места. Утром следующего дня старший брат Саши Павел на своем самосвале взялся отвести их на станцию Каган, откуда на поезде призывнику предстояло добраться до указанного в повестке места.
Клуб весь сиял вечерними огнями, когда Людка, по-особенному нарядная и благоухающая, простучала каблучками по уже не вязкой от дождей земле и остановилась на предклубной площадке. Теплый весенний ветерок ласково касался свободной от одежды кожи.
Неожиданно сзади ее обхватила руками Лариска. Людка обернулась.
— Что стоишь как вкопанная? Ждешь Сашку? — затарахтела подруга.
— Да, договорились встретиться. А ты куда, в кино? Одна?
— Ну, раз ты не идешь, то пойду одна. Не скучай, подруга! — и унеслась по клубной лестнице к кассе.
Зрители прошли в зал, и площадка опустела. Фильм шел уже с полчаса, а парня все не было. Людка не знала, что и думать. Она в корне не могла терпеть неясность, поэтому, все еще сомневаясь, надо ли идти, медленно направилась к дому кавалера.
На стук дверь открыл сам Сашка, красный, потный, как только что из парилки. Выйдя в подъезд, он плотно прикрыл дверь, из-за которой слышалась музыка, хмельными глазами уставился на девушку. Полуголый, в одной майке и брюках, возбужденный, он походил на самца, охваченного вожделением. Таким Людка его еще никогда не видела. Парень даже не притронулся к подруге, стоял отстраненно, выжидающе.
— Саша, я тебя жду, а ты не идешь, — начала говорить Людка. — Что-то случилось?
— Извини, Людочка! Я сегодня не могу уйти из дома. Родители захотели побыть со мной. У нас гости. Извини!
— Хорошо, если так, — сказала Людка извиняющимся тоном. — Я думала, что ты заболел. Конечно, ведь ты уезжаешь надолго. Я пойду!
— Встретимся завтра, как договорились! — прокричал ей вслед парень и моментально скрылся в квартире.
Утром на видавшем виды, но бодро урчащем самосвале подъехал Павел. Увидев Людку, ожидающую возле дома, из машины вылез Сашка, помог девушке взобраться на потертое спецовками высокое сиденье, сел рядом, с громким стуком захлопнул дверь, и машина покатила.
Всю дорогу молодые люди молчали: о чем можно было говорить в присутствии Павла? Только перекидка нежными взглядами говорила о том, что чувствовали они по отношению друг к другу. Всю дорогу парень не выпускал из своих натруженных рук податливую девичью руку, и Людка, счастливая и в то же самое время печальная, отвечала на мужскую ласку теплом кожи и встречными движениями пальцев, передающих всю силу юной привязанности и верности — Людка искренне считала, что в Сашку она влюблена бесповоротно и навсегда, как и он в нее тоже.
Дотряслись до Кагана незаметно. Павел, распрощавшись с братом, остался в машине ждать девушку, отправившуюся с Сашей на перрон. Прибытие поезда уже было объявлено. Пассажиры заволновались, возбужденно задвигались. Влюбленные, держась за руки, неподвижно стоя среди заметавшейся толпы, смотрели в глаза друг другу. Людка говорить не могла, а немногословный Саша своим молчанием всегда говорил больше, чем словами.