По дороге на Оюту

Повернув в его сторону голову, я узрела невероятную картину. Демьян действительно стоял возле койки. На его лице застыло такое изумление. Запустив руку в волосы, он неосознанно дергал их. Марионер казался если уж не испуганным, то изрядно взволнованным.

— Демьян, – хрипло позвала я его.

— Так, малышка, лежи и спи, пока можешь. Кажется, этот рейс будет в никуда.

— Почему ты так говоришь? – притупленный простудой мозг отказывался хорошо работать.

— А потому, солнышко, что укушенных вторичной личинкой в живых не оставляют, а этот полутруп мне уж точно не мерещится. Эти идиоты проворонили видимо не только червя, но и проворных вторичных личинок. Вспомни, в нашем отсеке дезинфекторы пристрелили всех укушенных на месте, а потом там же и спалили трупы. Этого жирдяя по определению тут быть не должно. Его цапнули не в отсеке, а по пути сюда. А возможно и раньше, чем началась эта заварушка. Никто не мешал инфицированным, отправить парочку своих в утилизатор. Похоже, ребята стремились долететь до Бордэ, а оттуда в хороший госпиталь. Если я хоть немного прав, то этот корабль кишит червями и личинками.

— Но он же в капсуле, – я не могла понять ход мыслей Демьяна, меня больше заботило, что там человек умирает, а никому дела до него нет.

— Этот в капсуле, а вот, сколько снаружи из омхов укушены – большой вопрос. Анита, у тебя же вроде медицинское образование?

— Да, я закончила двухгодичные фельдшерские курсы, но я тебя не понимаю, — в подтверждении своих слов я непроизвольно громко чихнула, оставляя на прозрачном пластике капельки мокроты.

— Солнышко, я пытаюсь тебе объяснить только одно: дезинфекторы и те, кто помогал эвакуировать людей, наверняка тоже укушены. Если там была такая паника, что они среди пассажиров новых носителей проморгали, то наверняка и личинки упустили. Вот поэтому и температура такая низкая, они надеются, что те впадут в анабиоз. А тут номер не прошел. В этом мужике червь – живой и очень даже подвижный. Эти твари способны вести активный образ жизни даже в таком холоде?

Я недоверчиво хмыкнула носом. От постоянного трения об ткань под ним уже образовались язвочки. Тело нещадно ломило, но я хотя бы попыталась заставить работать мозг. Привстав, я невольно глянула через стенку на погибающего человека. В лицо его не смотрела – зачем мне такие воспоминания? Его живот, как и пару минут назад, ходил ходуном, словно там змея копошилась.

Отодвинув эмоции на задний план, я включила здравый смысл.

Да, тут очень холодно. Все хладнокровные твари, в том числе и ургский червь, при низких температурах впадают в анабиоз. Даже если предположить, что внутри человека температура 36.6 С, то червь не должен был так быстро сформироваться. Что-то не вязалось в моей голове. Ну, причем тут внешняя температура и та, что внутри тела. И тут меня осенило.

— Демьян, они ошиблись. Эти омхи – кретины последние, – взвизгнула я.

— Поясни, солнышко, – в голосе моего мужчины слышались нотки нетерпения.

— Эти недоумки хотели усыпить тех личинок, что остались свободными и заморозили тут все. Они боялись тех, что скорее всего появились до того кошмара в отсеке. Но ты сам сказал, что наверняка пострадал и персонал. Так, уничтожая свободных личинок, они создали все условия, чтобы мы заболели. При простуде, да при любом остром респираторном заболевании, особенно у омхов и людей, повышается температура тела. Черви и личинки созревают намного быстрее. Намного, и пары дней хватит, чтобы особь вылупилась, и если среди омхов был хоть один укушенный…

— Он был, – упавшим голосом прошептал Демьян.

Растерявшись, я глянула на марионера, тот неотрывно глазел на проход между камерами. Посмотрев в том же направлении, я ничего не заметила. Спустив ноги с кровати и сделав два шага, припала к стенке камеры. И.…Зажмурившись, обреченно села прямо на холодный пол.

— Нам конец, — выдохнула я.

Там у входа в панике метались мужчины. На полу же лежал труп одного из омхов. И приглядываться не нужно было, чтобы понять – у бедняги разорвано брюхо.

— Идиоты, – шепнула я, – разве они не знают, что являются идеальными носителями?! Пара дней и даже не заметишь. Личинки так хорошо прячутся, что и живот до последнего не разнесет. И главное, будут думать, что кишечные колики на нервной почве мучают. Идиоты, что же вы сотворили!

Мимо нас промчался молодой парень, и недолго думая, заскочил в свободную карантинную камеру, запирая на ней замок.

— Это он зря, — хмыкнул Демьян. — Выбираться отсюда надо.

— Куда? Мы в открытом космосе, наверняка на гиперскоростях. Мы все тут обречены.

Устало прислонившись к стенке, я прикрыла глаза. Вот и все. Не такой конец я себе представляла. Скажи мне кто, что умру я в открытом космосе от ургской чумы, я бы расхохоталась. А вот сейчас что-то не смешно мне как-то.

В соседней камере взревел огонь.

— Система распознавания опасных объектов сработала, — хмыкнул Демьян, разговаривая скорее сам с собой, смотря на пламя пожирающее тело бедняги толстяка.