По дороге пряностей

— Вам не кажется сеньор Бертуччи, что нас здесь кто-то не уважает?

Тот удивлённо посмотрел на меня, и осторожно ответил.

— Это так сеньор Витале, но у нас вроде бы как мир с Генуей.

— Да, но их намерения явно враждебные, сеньор Бертуччи, — показал я на приближающиеся корабли, команда которых явно готовилась к бою. То тут, то там солнце отражалось бликами от доспехов команды.

— С этим, я не могу с вами не согласиться, — кивнул он.

— Тогда чего вы ждёте? — я поднял одну бровь.

— К бою! — зычный крик капитана подхватил старший помощник, потом боцманы и команда засуетилась, занимая боевой распорядок.

— Сеньор Марко, — я повернулся к замершему рядом бомбардиру, — потопите их пожалуйста для меня.

— С превеликой радостью, господин Витале, — хмыкнул тот и бросился отдавать приказы.

Канонерские команды расчехляли пушки одного борта, готовя их к бою, а юнги бросились вниз, неся заряды ко всем шести готовым пушкам. Вскоре, когда корабль меняя галсы и маневрируя с такой скоростью, что легко уходил от менее ходких галер, огрызнулся слитным залпом пушек, то от былой прыти противника не осталось ничего.

Брызги щепы, от попадания по бортам ядер, словно ударом шрапнели снесли сразу десяток гребцов со своих мест. С удирающих галер донеслись крики ужаса и проклятий.

— Порох на тренировки был потрачен явно не зря, — прокомментировал я вслух, как Марко со своими пушкарями утопил два из трёх кораблей, выжившая часть команд которых барахталась на воде, взывая о помощи, а мы бросились следом за оставшейся галерой, которая прекрасно поняла свою судьбу.

— Они выбросили белый флаг сеньор Витале, — ко мне повернулся старший помощник.

— Где? Я лично ничего не вижу, а вы сеньор Бертуччи? — я приложил руку к глазам, — видимо солнце слепит.

Капитан и старпом удивлённо посмотрел на меня, поскольку оно светило сбоку, но затем переглянулись.

— Да, летом оно бывает невероятно ярким сеньор Витале. Пожалуй я тоже им ослеплён, — ответил старпом.

Канониры не услышав отмену первого приказа, за десяток минут затопили последнее из оставшихся суден.

Я задумчиво почесал затылок.

— Знаете капитан, я также считаю, что действия команды этих кораблей бросает тень на весь город Генуи, поскольку они вероломно напали на скромных и простых мореплавателей, плывущих по своим делам.

— Да? — Бертуччи ошарашенно посмотрел сначала на тонущих людей за бортом, затем на меня, — вы так думаете?

— Просто уверен, — я показал рукой на одинокий парус на горизонте, — думаю нам нужно компенсировать те моральные страдания, которые нам сегодня причинила вся Генуя.

— Я согласен с нашим штурманом, капитан, — посмотрел на нас, слушающий весь разговор старший помощник, тоже кстати один из моих бывших капитанов, — я лично сейчас очень страдаю.

— Если мне позволено будет сказать, сеньоры, — один из боцманов, стоявших рядом, подошёл ближе, вежливо обращаясь к знатным господам, — я так истерзался, что даже три раза успел помолиться за бой.

Сеньор Бертуччи удивлённо посмотрел на всех и тяжело вздохнул.

— У нас припасов на три дня.

— Думаю сеньор Бертуччи, у них их значительно больше, — старший помощник показал на ещё три паруса, которые показались вдали.

Капитан, под взглядами сразу трёх пар глаз, сдался.

— Команда, к бою!

***

23 октября 1194 года от Р.Х., Рим

Кардинал Альбино, после долгой поездки, по различным уголкам Италии, наконец добрался до Рима. Не торопясь, стал раскладывать вещи и письма из дорожного сундука, не думая, что вызов от Папы будет так скоро. Недоумевая, в чём срочность, он подхватив кипу бумаг, направился во дворец Целестина III.

Второго близкого порученца рядом не было, поэтому он отдав письма, предназначенные лично Папе, приготовился докладывать результаты и договорённости с епископами и архиепископами, которых он достиг за время поездки.

— Подожди Альбино, — тот протянул ему письмо, — помнишь наш разговор в начале лета?

Кардинал задумался, этих разговоров было множество.

— Прочти, — Целестин III показал на бумагу.

Альбино прежде всего увидел печать совета консулов Генуи и лишь потом стал читать само послание, полное мольбы и призваний всех небесных кар, на голову одной небезызвестной всем личности.

— А-а-а, — в догадке протянул он, — так вот для чего ему потребовался такой корабль.

Папа покачал головой и покопавшись в бумагах на столе, достал ещё одно письмо.

— А это из Пизы.

Кардиналу достаточно было кинуть лишь один взгляд, чтобы понять, что содержанием, оно мало чем отличалось от предыдущего.

— И что они просят у вас?

— Отлучить всю Венецию от церкви, — хмуро произнёс Целестин III, — из-за одного ребёнка.

— Губу пусть закатают, — моментально ответил Альбино, — доходы от соборов и церквей венецианцев составляют почти двадцатую долю всей прибыли.