"По дороге в Рай..." ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...

Во всяком случае, идея с посвящением была мною с благодарностью воспринята и очень помогла мне в дальнейшей "цензорской" деятельности. Сколько острых углов помогли обойти эти посвящения. Конечно, все чиновники от культуры и партаппарата (что было в то время одно и то же) все понимали. Я помню, с какой интонацией завотделом из городского управления культуры товарищ Лихова заявила мне однажды: "Я вам не доверяю". Но я помню и то, как на IV рок-фестивале орлы из обкома ВЛКСМ, дамочки из того же управления культуры и, кажется, из Куйбышевского райкома партии листали тексты, как правоверные комсомольцы сокрушенно обменивались репликами:

– Ты смотри, до чего додумались, сволочи! А поди, скажи им "нельзя"... Не придерешься...

Хотя все равно придирались. И запрещали. И карали.

Но какое–то время все эти уловки работали. Пусть ненадолго. Но тогда и загремел, помнится, Питер по всей державе. Не только потому, что первым в стране был питерский рок-клуб, а еще и потому, что "там поют та-ко-ее!!!" А идея "прикрытия" самых крамольных текстов, как я уже говорила, исходила от "Алисы".

Вот так.

* * *

Вот так мы познакомились. Но не подружились. И это естественно. Кем я была в глазах ребят? Цензором. А что может быть страшнее цензора для сочинителя? Так что утверждение уважаемого рок-дилетанта Александра Николаевича Житинского о том, что "Нина Барановская, придя в дом самодеятельного творчества, очень быстро стала своей", далеко от истины.

Хотя, конечно, что подразумевать под словом "очень быстро". Понадобилось больше года, чтобы рокеры перестали смотреть на меня как на потенциального врага. А "своей" я вообще стала очень немногим. Рок-клуб никогда не был абсолютно однородной массой. Как и в любом другом достаточно многочисленном объединении, в нем были разные люди: и по уровню развития, и по степени одаренности, и по социальной принадлежности. Я и не скрываю, что с самого начала работы в ЛМДСТ я никогда не была беспристрастной в оценке тех или иных текстов, тех или иных групп. Я старалась быть объективной. Но у меня были свои "любимчики". В первую очередь Гребенщиков и Цой. Были и свои антипатии.

На чем основывались мои пристрастия? На неиссякаемом интересе к тайне человеческого таланта, на моем всегдашнем тяготении к личностям незаурядным, с искрой Божьей в сердце. С Витей Цоем мы никогда не были близкими друзьями, например. Но я всегда относилась к нему с огромной симпатией. И, конечно, старалась, чтобы тексты "Кино" услышали люди.

Это не всегда удавалось. То же управление культуры нередко перечеркивало программы, уже разрешенные мной. К сожалению, я не была последней инстанцией в цепи разрешений-запрещений.

Но и я разрешала не все. Несмотря на легенды о моем крайнем либерализме, на моем столе лежала довольно объемистая папочка с надписью "Незалитованные тексты". Ее наполняли занудные, малограмотные, бездарные опусы.

Я знаю, были всегда сторонники позиции: надо разрешать все, а народ сам разберется, что талантливо, а что нет, сам решит, что стоит, а что не стоит слушать. Плоды такой позиции мы пожинаем сегодня, когда разрешается все. И когда экраны, репродукторы, сцены захлестывает волна такой беспросветной серости и пошлятины, что другой раз не хочется слушать вообще ничего, даже то немногое настоящее, что пока еще уцелело под всем этим натиском бездуховности и халтуры.

Но тогда времена были недемократичные. И своим правом запрещать я пользовалась иногда, чтобы поставить заслон махровой серости. И что интересно, авторы этих незалитованных невразумительных сочинений после наших с ними стычек на почве их крайнего непрофессионализма чувствовали себя чуть ли не героями: еще бы, их тексты "круче", чем у всяких там Гребенщиковых, Кинчевых и Цоев, раз тем литуют, а этим нет. Так они рассуждали.

* * *

Надо сказать, Костя Кинчев поначалу вызывал у меня интерес, в первую очередь, как незаурядный актер и шоумен. Помню, как куратор клуба Наташа Веселова однажды обратилась ко мне:

– Я хочу с тобой посоветоваться. Тут приходил мой знакомый режиссер Валерий Огородников. Он ищет исполнителя на главную роль в фильме о рок-музыкантах. Как считаешь, кто из наших смог бы сыграть в кино?

Мы недолго обсуждали этот вопрос. Пришли к единодушному мнению: Костя Кинчев "потянет". И он действительно сыграл главную роль во "Взломщике".

Не то чтобы я отказывала в ту пору Кинчеву в поэтическом даре (мне, например, очень нравились его "Экспериментатор", "Мое поколение", "Энергия"), не то чтобы музыка "Алисы" казалась мне не заслуживающей внимания. Я отдавала Косте должное, понимала, что человек он, безусловно, талантливый. Но Кинчев эпохи создания альбома "Энергия" не был "моим" автором. Все его "соковыжиматели", "манекены", "франкенштейны" и прочая нечисть не могли быть для меня хлебом духовным, вызывали, положим, интерес, но душу не затрагивали.